Небеса всё знают

Мур Лина

– Вперёд, потому что мама с папой знают о вечеринке. И они дали добро. Поэтому мне откровенно насрать на твои слова. Только тронь меня, я тебе вибратор в задницу засуну, – заканчивает ядовитую речь таким же смехом, от которого ещё немного и крышу сорвёт.

– Нет, я сказал, – хватаю её за локти и встряхиваю. – Мне хватило по горло того, что ты ночью устроила. Надеюсь, у тебя всё болит сейчас, и так же хреново, как и мне.

– Не дождёшься. Мне нравится, когда болит. Съел, Флинт? – Смеясь, толкает меня, отчего выпускаю её из рук.

– И да, ещё одно. Ты меня раздражаешь, а я не люблю, когда на меня так действуют. Попробуешь сорвать мою вечеринку, я вытащу всё твоё грязное бельё, тем более его в интернете

достаточно. Твои жёны обожают обсуждать тебя и твою неспособность их удовлетворить. Такой крупный и красивый, а член так и не вырос. Жалко, – выпячивает издевательски нижнюю губу, а по мне пробегает ледяная волна. Сглатываю от унижения, и хочется выть. Она же ни черта не знает обо мне, как и все они.

– Теперь понимаю, почему ты здесь. Сбежал от женщин, которые тебя бросили. Неприятно, правда? Наконец-то, и ты понял, что такое быть брошенным. Хорошего дня, дядя, – подмигивает мне и медленно направляется обратно на кухню, сверкая оголёнными ягодицами, разделёнными тонкой полоской трусиков.

А для меня это словно удар под дых, такого предательства ещё не видел. Да, я знаю, что они распускают слухи, но не думал, как это скажется на мне сейчас. Мне было плевать раньше, пока сам не услышал. Теперь же и Джесс знает, какой я неудачник. И с членом у меня всё хорошо. Нормальный размер. Прекрасный размер. Обидно и больно. Снова эта девочка уколола по тем участкам, которые хотел бы подлатать. Но сейчас делать это неимоверно сложно.

У меня нет выбора, как быстро принять душ, переодеться и смыться из дома, прихватив ключи от машины Скота. Мне следовало бы вернуться и настучать Джесс по её голове, но я бегу. Бегу от всего, что ещё может она сказать мне. Бегу, потому что это мучение слышать от той, кто когда-то был для меня ангелом, нелицеприятные речи. Всё разбилось, ничего из прошлого не осталось. И, наверное, это тоже моя вина. Она ненавидит меня, и бесполезно даже думать о том, чтобы наладить отношения. Их больше нет. Ничего нет, и меня нет.

Я думал, что приеду в Саванну, и всё улучшится. Ответы сразу же найдутся, но ерунда. Наоборот, понимать, насколько ты везде теперь лишний – убийственно. У меня нет никаких достижений, кроме денег и статуса самого глупого мужчины в Нью-Йорке, а теперь ещё и униженного племянницей. Я не знаю, что мне делать. Как справиться со всем этим, навалившимся на меня. Это подобно щелчку. Ты живёшь, наслаждаешься каждой минутой, которая тут же забывается, а потом встречаешь одиночество.

Даже бродить по родному городу становится неприятно. Многое изменилось, всё поменялось, даже старый дом сестры уже снесён, и на этом месте какое-то кафе. Родители продали своё жилье и купили мне квартиру на окраине Нью-Йорка, которая тоже сейчас продана, ведь я поднялся. Для такого как я было стыдно жить в однокомнатной квартире, и появился пентхаус.

Когда-то жизнь мне представлялась иной, где всем правят деньги. Они у меня есть, а вот самой жизни нет. Да, я неразборчив в женщинах. Да, слишком сильно ими увлекаюсь. Да, это мои грехи. Но я не виноват, что такой. Мне необходима была семья, я хотел её. Хотел своего счастья и искал это с каждой, верил в это, жаждал доказать Зои, что у меня всё получится, и я стану не менее прекрасным мужем, как она женой. Ни черта.

Больше ничего не чувствую, кроме разочарования в себе. Мне тридцать, и я никто. Это разрывает меня. Я больше не вижу красок, только выгоду. Больше не знаю, что такое любовь, и есть ли она, вообще. Для меня есть ли? Выдали мне это чувство? И кто их выдаёт, тоже не знаю. Боже, мне плохо. Мне тошно, и я не вижу света. Но разве кому-то это интересно? Нет. Даже мне самому уже не хочется копаться в себе. Лучше бы уехать и снова жить так, как прежде. Но, отчего-то, уверен, как прежде, уже не получится.

Специально провожу в городе время до самой ночи, рассматриваю туристов, жителей

и тяну время, чтобы не видеть того, что происходит в доме. Вряд ли Джесс одумается, и не будет воплощать свои идеи. Она сводит меня с ума. Всего несколько встреч, и она буквально обратилась в незнакомку, которая страшит меня, знает обо мне слишком много и угадывает все болезненные точки слёту. Она сильно изменилась внешне. Она чертовски привлекательна. И если бы я не был её дядей, то точно бы уже попробовал уложить её в постель. Хотя это не так сложно, видимо, раз она позволяет себе такое, и прошлая ночь. В голове вновь появляются стоны, слова о её рте, и это ещё больше травит меня. Как только представлю, как её губы обхватывают головку члена, так меня пронзает током. И я не должен даже думать об этом. Мне противно и слишком возбуждает. Это несуразно, противоестественно видеть в ней не девочку, а женщину с довольно притягательными формами, глазами и губами.

– Хватит уже, – мотаю головой и подхожу к старенькому «Форду». А у меня новый «Мерседес», который стоил кучу денег, и сейчас на нём катается моя бывшая жена. Хотя в гараже загородного дома ещё две машины. И снова напоминание о том, какой же я эгоист. Я должен как-то помочь сестре и Скоту, как-то тихо перевести им деньги или ещё что-то. И есть один человек, который знает, как это сделать. Но она вряд ли согласится мне посоветовать. Джесс откровенно ненавидит меня. Прекрасно. Всё мог предположить, но не такие ядовитые чувства от неё. За что? Да, достаточно причин, чтобы это сделать. Но всё же, я здесь, и готов ответить, готов быть нужным, а для неё это лишнее. Вот именно эти мысли не дают дышать.

Уже полночь, и я надеюсь, что вечеринка подошла к концу. Ага, надеялся. Подъезжая к дому, приоткрываю рот от шума, от громкой музыки, криков, стольких машин, что не подобраться ближе. Дом весь светится какими-то огнями, и я ошарашенно смотрю на это всё. Бросаю машину и выбираюсь из неё. Пьяные ребята проходят мимо меня, кто-то, видимо, домой, а вот кто-то, наоборот, только входит в затемнённое помещение, как и я. Это когда-то было гостиной, но сейчас представляет собой клуб. Не протолкнуться, незнакомые лица, даже не обращающие на меня внимания. И я в шоке. Поворачиваюсь и только слышу, как кричат девушки, улюлюкают парни, и везде царит разврат. Кто-то целуется возле стен, кто-то облюбовал диван. Да это – не вечеринка, а оргия какая-то!

Это меня сейчас по заднице ударили? Оборачиваясь, встречаюсь с девушкой, подмигивающей мне, и она тут же теряется в толпе.

– Привет, не хочешь составить мне компанию наверху? – Другая незнакомка притягивает к себе и пытается задушить едким перегаром.

– Нет. Вон отсюда, – отшвыриваю её от себя и пытаюсь подняться наверх. И это сложно. Медленно обхожу пары, валяющиеся прямо на ступеньках. На втором этаже не лучше. Ещё хуже. Все комнаты открыты. Буквально бегу до своей спальни, чтобы спрятаться и прийти в себя, но не тут-то было.

– Какого чёрта? – Кричу, когда замечаю в темноте две пары, трахающиеся на моей кровати. Это уму непостижимо! Это просто… слов нет! Только рвать и метать сейчас!

– А ну пошли отсюда! – Подхожу к ним, и их даже не смущает моё появление. Они продолжают заниматься сексом, словно меня нет. А мне настолько гадко, неприятно и тошно, что хватаю голую девушку и снимаю её с парня.

– Эй, бро, иди выпей…

– Вон! Живо отсюда все вон! – Включая свет, слышу визг и маты. Но меня это мало волнует, как и то, что Джесс всё это позволила. И она тоже где-то здесь. Наблюдаю, как впопыхах ребята натягивают одежду, а парни зло смотрят на меня и выходят из моей спальни с их девушками. Захлопываю дверь и, действительно, оказываюсь в аду. Шум музыки, перебивающийся криками молодёжи, клаксоны автомобилей, и не понимаю, как это терпят соседи. Почему никто полицию не вызвал? Ну, Джесс! Ну, стерва, держись!