Небесная кровь
Шрифт:
Мири ничего не говорила, а только шипела и открывала рот, словно пытаясь что то сказать. Сарса испугалась и хотела окрикнуть великого волхва, но тут до нее дошло, нужно же дать воды и еды. Все уже приготовленное стояло рядом. Женщина поднесла кувшин ко рту страждущей. Та только почувствовав влагу на губах, будто ожила: привстала и схватила сосуд, трясущимися, как у заядлого пьяницы руками, чуть не опрокинув его на себя. Но мать удержала кувшин и придерживая помогла дочери с этим процессом. Та пила большими глотками с соответствующими звуками, часть воды стекала по подбородку на грудь и одеяло.
Вошёл Суил и встал рядом, наблюдая за происходящим. Ему вспомнился собственный опыт мучительной жажды.
Когда безумный водопой девушки закончился, жидкости в
– Мам, - прошипела она, голос звучал устало. После этого короткого слова мать не выдержала и бросилась к дочери. Наплевать, перейдет ли к ней одержимость, что там будет дальше, она потеряла рассудок. Обняла дочь, прижавшись к ней, и зарыдала в голос. Мири на сколько хватило сил приобняла мать в ответ, слабость в ее теле была очень заметна. Сарса трогала дочь за щеки, за лоб, за губы, как будто убеждаясь, что все происходит по настоящему. Пыталась что то сказать, спросить, но выходило только какое то меканье беканье, нижняя губа искривилась и дрожала. У Мири при всем этом было спокойное выражение лица, только тихо текли слезы, при виде матери.
– Мам, живот.
– произнесла она, - есть хочу.
Суил подал тарелку с куском утятины и пшеничной кашей. Как только в поле зрения девочки попала еда, милая картина моментально превратилась в странную карикатурную зарисовку. У Мири откуда-то взялись силы и она, уставившись на мясо, грубо оттолкнула мать. Сарса снова чуть не грохнулась со стула, успев схватится за кровать, при этом от неожиданности выражение ее лица изобразило ошарашенный испуг, какой бывает у обосравшейся маленькой собачонки, на которую громко крикнули. Про то, что нужно плакать женщина просто забыла. Мири схватила тарелку, впилась в мясо зубами, рвала его кусками и глотала даже не жуя. Во все стороны летели брызги от каши. Симпатичная девушка, как свинья жрала, чуть ли не похрюкивая. Первая порция исчезла моментально и Суил сразу положил в тарелку еще один кусок мяса, но и он быстро испарился. Мать удивленно смотрела на дочь и нервно теребила одной рукой несчастный край кровати, а второй сдавливала подбородок. Что этот волхв сделал с ее дочерью? Что это за дикарка? Что вообще происходит? Так продолжалось, пока наконец приём пищи не замедлился, Мири уже жевала нехотя, как будто по инерции. Потом положила тарелку и прошептала улыбнувшись:
– Мам, если бы ты была уткой, я бы тебя, наверно, съела.
– с этими словами она медленно опустилась на подушку.
К хозяйке хижины к этому времени вернулось самообладание. Она ещё всхлипывала, но могла говорить, хоть и слегка сумбурно:
– Солнышко, я верила, что ты поправишься, весь этот ужас не мог вот так кончится, злые духи покинули твоё тело, великий волхв помог их изгнать. Так. нужно сменить одежду и простыни. А то все мокрое и в еде.
Девушка коротко поблагодарила незнакомца. Суил ответил, что ещё рано благодарить и вышел на улицу, оставив семью наедине. Он был очень доволен и даже немного счастлив.
Сладостный самобыт
Девушка оказалось очень смышленой, разговорчивой и любопытной. Как сказала Сарса, это ей досталось от отца, который, как говориться, был первый парень на деревне. Внешность Мири передалась от матери: красивые черты лица, стройность в теле, густые черные волосы. Девушка быстро подружилась со своим спасителем, даже слишком быстро - задавала много вопросов, некоторые достаточно неудобные. Суил не хотел рассказывать женщинам про озеро, в этом пока не было никакой необходимости. Он отмалчивался, не говоря откуда у него сила изгонять взбешенных духов. Мири еще не до конца вылечилась и когда псевдоволхв решил ее усыпить второй раз, то изобразил, придуманный еще в черном лесу, обряд: невпопад махал над кроватью руками, произносил какие то слова, дул на неё. Только после этого представления дал кружку с черной жидкостью. Сарса наблюдала за его представлением, а когда девушка сладко заснула, подошла и обняв прошептала:
– Я не знаю кто ты такой и откуда, но спасибо тебе, великий волхв. Спасибо, что подарил вторую жизнь, - поцеловала его в щеку и сама покраснев вышла на улицу.
На четвёртый день Мири испытала пробуждение второй раз, следы гнойников практически исчезли весь процесс смерти шел вспять. Мири уже встала с кровати и ходила, силы быстро восстанавливались. На четвертый день Суил вдруг начал испытывать приятный душевный покой, здесь, в этом доме. У него никогда не было своей семьи и вообще долгих отношений, а сейчас его переполняло ощущение нужности и своей значимости. Эти ощущения сильно подкрепляла нескрываемая благодарность двух женщин. Его голову часто начала посещать мысль, а может наплевать на все и остаться тут? Кто его осудит? Рассказывать людям о том озере и пусть каждый решает сам, что ему делать. Пусть каждый сам спасает своих близких. Таких липких мыслей стало намного больше после третьей ночи, в которой он убедился, что Сарса, к своей красоте, ещё и хорошая любовница. Она ему нравилась с каждым днём все сильнее: спокойная, нежная и при этом по женски рассудительная; он не мог найти в ней никаких недостатков.
Мири по характеру была противоположностью матери. Своеобразная пацанша. Она часто ходила с отцом на охоту и для молодой девушки много знала о лесе, следопытстве и животных. Поэтому с огромным удовольствием слушала о Диком лесе, о его опасных зверях. Ее интересовали даже растения, какие можно есть, из каких сделать что-нибудь полезное.
Как то раз, после ее второго пробуждения они вдвоем сидели на опушке леса недалеко от дома и обсуждали кто из зверей самый ловкий. Мири особенно нравилось сравнивать разных животных. Когда они наговорились и просто сидели под теплым солнцем, смотря на деревушку Мири спросила хитро прищурив один глаз:
– А как ты относишься к змеям?
– Да никак, стараюсь обходить их стороной. А как к ним можно относится?
– Всем кажется это странным, но я змей обожаю. Они обалденные.
Суил засмеялся от такого неожиданного признания:
– Я тогда подарю тебе гадюку и подсуну в кровать. Вот ты обрадуешься, когда проснешься от укуса в ляшку.
– Суил продолжал смеяться, говоря это, и повалился спиной в траву.
– Ничего ты не понимаешь, - сначала обиженно промямлила Мири.
Но тут же резко вскочила на Суила и согнув руку в локте и кисти изобразила шипящую змею:
– Они быстрые, глазами не увидишь, как они хватают мышь. Скрытые, их сложно заметить ползущих в траве. Они опасные, их все боятся за смертельный яд.
Неожиданно имитация змеи клюнула Суила в бок. Он схватился за место "укуса" и заохал, изображая предсмертные муки. Но кровожадной "змее" этого было мало, она цапнула еще раз. Затем появилась вторая рука-змея и они обе начали кусать свою жертву со всех сторон. Но жертва не хотела умирать, а наоборот начала смеялся, только на этот раз от щекотки. Потом схватила свою мучительницу и потащила домой.
После этого дурачества, пока шли домой, вспомнилась бабушкина страшилка-легенда про мать-змею. Ее она рассказывала маленькому Суилу перед сном. Легенда достаточно проста. Если кратко, то она повествовала о матери, постоянно говорившей своим детям не ходить играть на болото. То болото славилось опасностью, но там часто виднелись красивые блуждающие огоньки. За ними то и любили наблюдать непослушные дети. И однажды они все-таки не вернулись. Мать долго ходила по болотам, плакала и звала своих чад, пока не нашла их мертвыми. На их ножках виднелись укусы змеи. Мать с горя сошла с ума и осталась на болоте навсегда. Там она постепенно сама приобрела змеиные формы. И ползает теперь женщина-змея по свету и кусает по ночам детей не слушающихся своих родителей. "А если и ты не будешь слушаться меня, то она и к тебе приползет" - обычно заканчивала историю бабушка. А звали Мать-змею Тсшара. Бабушка произносила её имя протяжно шипя так, что в темноте хижины действительно становилось жутко и страшно. Маленькому Суилу оставалось только вжаться в кровать и пообещать, что будет слушаться.