Небесные тихоходы
Шрифт:
А со второго — чуть-чуть великолепней, но это «чуть-чуть», мы ведь понимаем, дорогого стоит!..
За дверью — скромная обитель приверженца одной чаши, одного посоха и одного одеяния. Вернее, двух приверженцев: там две кровати, но почему-то один стул. Из-за чего мы с Лёней всякий раз встречали восход солнца, как на старинной фотографии: он — сидящий на стуле на балконе. Я — смиренно стою, положив ему руку на плечо.
А в глубине — чуть не сказала, ванна. Кажется, в Индии ванна, как сооружение, вообще, не предусмотрена. Лично я нигде не видела. В Раникете нам по-простому каждое утро приветливый такой парнишка приносил ведро холодной воды и черпак — для омовения. Мне, правда, не удалось это приспособить на полную катушку, пришлось успокоить себя народной мудростью моего папы Льва, что лучше быть грязным и здоровым, чем чистым и больным.
Все там напоминало, каждая деталь (особенно бесприютный санузел) о кратковременности нашего пребывания на Земле.
Однажды к нам, полностью одиноким обитателям этого заоблачного отеля, вдруг подселилась уйма развеселых индийцев, у которых презренные мной «службы» пользовались огромным спросом. Потому что к нам в келью без всякого стука вошел чумазый индийский мальчик и вежливо спросил, обращаясь к Лене:
— Можно у вас помыться, сэр, а то у нас все занято?
Лёня строго ответил ему: «Нельзя!»
Ну, мы вошли, внимательно все осмотрели, везде — под подушкой, под матрацем, долго выпытывали у хозяина, нет ли тут каких-либо насекомых?
И прямо спрашивали, «в лоб», и задавали каверзные вопросы. Он клятвенно божился: ни одного! Ел землю, голову давал на отсечение, век, говорил, свободы не видать. Вроде не врал.
— Что ж, начинаем новую жизнь! — Лёня скинул рюкзак, стоит посреди комнаты в новой английской кофте желтой (я ему купила в Сокольниках перед отъездом), в безумных красных джинсах (это он сам себе зачем-то купил), в новой индийской шапке. И как попугай — на плече у него сидит клоп.
— Это наш, из Алморы, я его узнал, — успокоил меня Лёня. — И вообще клопов бояться, что ли?! — сказал он надменно. — Клопов бояться — в Индию не ездить!
Лёня — великий имитатор крылатых выражений, пословиц и поговорок.
— Ты, когда будешь про Индию писать, — он мне говорил, — побольше пословицами сыпь. Так можно создать иллюзию глубокого проникновения в жизнь народа. Например: «Сколько на манго ни смотри… во рту слаще не станет».
Раникет — повыше, чем Алмора, поближе к заснеженным вершинам. Он — зеленее, ярче, сочнее, повсюду высятся громадные голубые длиннохвойные гималайские сосны. А народ — веселый, расслабленный, какие-то спонтанно вспыхивают выступления художественной самодеятельности… Еще арабские путешественники, побывавшие в Индии в начале тысячелетия, заметили, что индусы наделены врожденным артистизмом, жаждой радости, жизнелюбием — как дети, честное слово. Главное, такие чистенькие! Что меня поражало — их ослепительно белые воротнички.
Хотя мы прибыли всего на несколько дней, но выглядели куда более оседлыми, весомыми, серьезно относящимися к жизни рядом с этой искрометной братией. Казалось, чуть что — они вспорхнут и разлетятся, как бабочки.
Однако в ярмарочном водовороте улиц Раникета мы неожиданно встретили еще более серьезно относящихся к жизни людей — мы с Лёней являли саму расслабленность по сравнению с ними. Это была пара немцев из Мюнхена, они стояли и растерянно озирались, а я на всякий случай спросила у них, чтобы завязать разговор:
— Где можно поесть без особого риска для жизни?
— Тут??? — в ужасе переспросили они хором. — НИГДЕ!
— А как же вы? — мы очень удивились.
— У нас в ашраме, — ответила девушка, — трехразовое питание. Мы с Томасом впервые вышли из ашрама погулять.
То-то они так испуганно продвигались в гудящей толпе экзальтированных жителей Раникета.
— А кто у вас там главный? — заинтересовался Лёня.
Короче, эти ребята, Сусанна и Томас, она — художница, он — режиссер телевидения, приехали в ашрам Гималайского Учителя Бабаджи.
В то время я не была знакома с Бабаджи — ни по книгам, ни по фотографиям, а с ним связана удивительнейшая история. В предгорьях Гималаев, вот именно в области Алморы, Наини Тала и Раникета, этот святой хорошо известен под именем Хайдакханди Бабы, [8] поскольку впервые люди увидели его в пещере джунглей Хайдакхана.
Случилось это в 1890 году. Однажды ночью жители деревни, расположенной в десяти милях южнее Хайдакханских джунглей, были разбужены странным сиянием, столь интенсивным, что оно освещало вершину соседней горы. Они пошли на свет и вскоре достигли источника излучения. Могу себе представить картину: народ стоит, зачарованный, глядя, как сквозь яркое свечение проступает рисунок человеческой фигуры.
8
Баба или Бабу — почтительное обращение в Индии к старшему или святому. Бабаджи, «почтенный отец» — высшая степень благоговения.
Так, по свидельству целой деревни, явился на землю йог, а быть может, бог, Хайдакханди Баба. На вид ему было лет двадцать пять. С 1890 по 1920 год тысячи людей встречали его в Кумаоне при самых фантастических обстоятельствах.
Однажды Хайдакханди Баба медитировал у костра в травяной хижине. Преданные решились войти и безмолвно сели вокруг огня. Бабаджи открыл глаза, но не произнес ни слова. Потом, не спеша, взял горящее полено и постепенно поджег углы хижины.
Хижина вспыхнула. Все, конечно, кинулись врассыпную. Они думали, что Бабаджи выскочит вслед за ними. Но тот продолжал медитировать. Лишь когда огонь полностью охватил жилище, сквозь пламя стало видно Хайдакханди Бабу. Тело его, накалившееся докрасна, было подобно углям в жаровне. Житель Ранибага, звали его Ноти Рам, свидетель этого происшествия (умер он лишь в 1961 году, и все говорили, что этому парню можно доверять), клялся на «Рамаяне»: дом сгорел дотла, но тело Бабаджи сияло, как отполированная медная статуя.
Премаватара Парамаханса Шри Йогананда в своей увлекательнейшей книге «Автобиография йогина» сообщает, что Хайдкханди Баба неусыпно наблюдает за благополучием человечества, время от времени проявляясь в разных обличьях.
Один раджа приехал навестить великого святого и такое испытал потрясение, что привел жену попросить у Бабаджи благословения.
Жена сказала потом:
— Как ты думаешь, Бабе лет восемьдесят?
— Восемьдесят?! — вскричал Раджа. — Мне показалось, ему около одиннадцати!!!
Это было очень древнее существо, вероятно, странствовавшее по Вселенной со времен «Махабхараты». Недаром он знал давно забытые всеми языки и хорошо помнил манускрипты, начертанные еще в присутствии Брахмы. Однако с людьми Хайдакханди Баба общался на тех языках, какие они понимали.
Он не страдал от голода и жажды, но с благодарностью принимал фрукты, молоко или воду. Его экскременты, сообщает Шри Йогананда, не давали никакого запаха и распадались очень быстро. Приятный запах мускуса распространялся всюду вокруг него…