Небесные творцы
Шрифт:
Мороз пробежал по коже Следователя. Он вжался в кресло, будто услышал голос Фраффина: “Вот он, этот дурак Следователь! Я заманил его в ловушку, теперь он в ней! Надёжно пойман!”
Мёртвая тишина охватила зал, как будто все разом задержали дыхание. Все глаза были прикованы к центру сцены.
– Повторяю, – мягко произнёс Фраффин. – Наша цель в утончённости.
И снова посмотрел на Келексела.
“Итак, сейчас он испытывает страх. – думал Фраффин. – Страх усиливает сексуальное влечение. Он видел дочь жертвы, она способна заманить в ловушку любого Чема – экзотична, грациозна, с глазами, подобными зелёным драгоценным камням. А как Чемы любят зелёный цвет! Она хороша, и он клюнет на неё. Ха! Следователь Келексел! Скоро ты будешь просить разрешения поближе познакомиться с туземцами – ну а мы разрешим тебе это”.
– Вы уделяете недостаточно внимания зрительному восприятию, – сказал Фраффин. Тон его голоса неожиданно изменился, стал холодным, жёстким. Лёгкая дрожь пробежала по амфитеатру. – Мы не должны погружать нашего зрителя слишком глубоко в атмосферу страха, – продолжал Фраффин. – Нужно лишь дать ему понять, что страх присутствует. Не надо форсировать восприятие. Дайте ему возможность получить удовольствие – занятное насилие, забавный страх. У зрителя не должно создаваться впечатления, что он один из тех, кем манипулируют. В каждом сюжете должно содержаться нечто большее, чем простое моделирование истории для нашего собственного удовольствия.
Келексел почувствовал угрозу, скрытую в словах Фраффина. Однако, он все ещё не мог найти объяснения происходящему.
“Я должен заполучить одно из этих существ, чтобы узнать их поближе, а заодно и развлечься, – подумал Келексел. – Только туземец может помочь мне отыскать ключ к разгадке происходящего”.
Эта мысль будто открыла двери для искушения: Келексел неожиданно подумал о молодой женщине из истории Фраффина. У неё экзотическое имя – Рут. Рыжая Рут. В ней было что-то от Суби-существ, а Суби славились тем, что они могли доставлять Чемам изысканные эротические удовольствия, Келексел вспомнил Суби, которой он однажды овладел. К сожалению она так быстро увяла, впрочем, как и любое другое смертное существо. “Пожалуй, я должен исследовать эту Рут, – подумал Келексел. – Для подчинённых Фраффина несложно доставить её сюда”.
– Утончённость, – повторил Фраффин. – У аудитории должно обязательно формироваться независимое восприятие. И не забывайте, что наши истории – это не реальная жизнь, а лишь се отражение, волшебная сказка Чемов. Сейчас все вы должны понимать, в чём заключаете цель нашей работы. Надеюсь, вы будете достаточно искусно следовать к ней.
Фраффин поплотнее запахнул чёрную мантию, чувствуя удовольствие, которое должен испытывать хозяин балагана после удачного представления. Повернувшись спиной к аудитории, он гордо прошествовал со сцены.
“Хороший экипаж, – размышлял Фраффин. – Они будут выполнять свои функции с вышколенной аккуратностью. А этот занятный маленький сюжет нужно ввести в банк историй. Вероятно, его можно будет предлагать как вступительную часть перед другими сюжетами, как образец артистического искусства. В конце концов, это неважно: он выполнил свою задачу – заставил Келексела идти намеченным путём, и каждый его шаг будет фиксироваться службой наблюдения. Каждый шаг”.
“Им почти также просто управлять, как туземцами”, – подумал Фраффин.
Он прошёл через служебный тоннель позади сцены, ведущий в голубой холл, из которого извилистым коридором можно было попасть в его личные апартаменты. Фраффин поместился в транспортную капсулу и усилил силовое поле. Капсула рванулась вперёд с такой скоростью, что люки, расположенные в стенах коридора, слились в одно расплывчатое пятно.
“Этого Келексела можно и пожалеть, – думал Фраффин. – Он явно потерпел поражение при первом столкновении с персонифицированным насилием. Видимо, мы способны достаточно обострённо реагировать на проявление жёсткости. В далёком прошлом насилие, по всей вероятности, часто врывалось в нашу жизнь”.
Он почувствовал, что его непроницаемая броня трещит по всем швам под беспорядочным напором воспоминаний. Фраффин вздохнул и остановил капсулу перед люком, закрывающим доступ в его салон.
Он чувствовал, что стоит на краю бездны, в которой скрыты ужасные тайны.
Спасительная ярость захлестнула Фраффина. Он хотел ворваться в вечность, заглушить скрытые в ней голоса, невнятно кричащие ему что-то. Освобождаясь от приступа страха, он подумал: “Чтобы быть бессмертным, необходимо принимать иногда дозы моральной анестезии”. Эта случайно пришедшая в голову мысль окончательно развеяла его страх. Он вступил в серебряную теплоту своего салона, удивляясь, откуда могли появиться подобные мысли.
7
Фурлоу сидел, облокотившись на руль своей припаркованной машины и курил трубку, Очки с поляризованными стёклами лежали рядом на сиденье, он смотрел на темнеющее небо сквозь ветровое стекло, по которому скатывались капли дождя.
Его глаза слезились, и дождевые капли скользили по стеклу так же, как слезы текут по лицу человека. “Мне давно уже нужна новая машина взамен этого двухместного автомобиля”, – размышлял Фурлоу. Он пользовался им уже более пяти лет, но никак не мог расстаться с привычкой экономить деньги. Эта привычка осталась с тех пор, когда он откладывал каждый лишний доллар на покупку нового дома, в котором он и Рут должны были поселиться после женитьбы.
“Интересно, почему она захотела увидеть меня? – подумал Фурлоу. – И почему именно здесь, где раньше мы обычно встречались? Зачем сейчас нужна эта осторожность?”
Прошло уже двое суток с момента убийства, но он вес ещё не мог связать в единое целое события того дня. Когда он читал в газетных заметках о себе, он читал это так, будто говорилось о другом, незнакомом человеке, – смысл этих заметок ускользал от него, расплывался, подобно каплям дождя на стекле. Все пошло кувырком под влиянием происходящих событий – диких поступков Мёрфи и жестокости окружающих.
Фурлоу был потрясён, узнав, что общество требует смерти Мёрфи. Реакция была такой же жестокой, как вихрь насилия, который пронёсся над городом.
“Жестокий шторм, – думал он. – Буря жестокости”. Он посмотрел на деревья слева от него, гадая, давно ли он здесь. Часы стояли. Рут давно должна бы появиться. Это была её дорога.
Солнце выглянуло из-за облаков, с запада, окрашивая верхушки деревьев в оранжевый цвет. Капли дождя сверкали на листьях. Пар от мокрой земли поднимался среди коричневых чешуйчатых стволов эвкалиптов. Стрекот насекомых доносился от корней деревьев и пучков травы, росших на открытых местах вдоль грязной дороги. “Что они понимают о грозе, которая недавно пронеслась над нами?” – подумал Фурлоу. Как психолог он мог объяснить, почему большинство жителей городка требовало немедленной расправы над Мёрфи, но его потрясло столь же жестокое отношение официальных лиц. Он вспомнил о попытках помешать ему провести профессиональное медицинское обследование Мёрфи, Шериф, районный прокурор Джорж Парет, все местные власти сейчас уже знали о том, что Фурлоу предполагал психический срыв, который стоил жизни Адель Мёрфи. Если они официально признают этот факт, им придётся считать Мёрфи невменяемым и отказаться от вынесения приговора.