Небесные творцы
Шрифт:
– Вот уж, действительно сухие места, – сказал он. – Ни одного зелёного листка не видно.
– Я не могу понять, почему он сделал это, – сказала Клоди.
Грант пожал плечами.
– Он был странный, наш Джои.
– Послушай, что ты говоришь! – Она вздрогнула. – БЫЛ странный. Как будто, его уже нет.
– Думаю, можно сказать, он уже мёртв. – Грант покачал головой. – Или он умрёт, или его поместят в сумасшедший дом. Это, по-моему, одно и то же.
– Я слышала, ты много болтал о том, как и что происходило, когда мы были детьми, – сказала она. – Как думаешь, было тогда в нашей жизни что-нибудь такое, почему он сейчас… смог так поступить?
– А, по-твоему, что могло повлиять?
– А то, как па с ним обходился.
Грант нашёл торчащую из занавески ниточку. Он оторвал её и обмотал вокруг пальца. Сверхчувствительная паутина передала закипающий в нём гнев. (Келексел не мог понять, зачем Рут показывает ему эту сцену. Он знал, что она испытывает боль, глядя на происходящее, но не мог объяснить, как сна может обвинять его в чём-то или сердиться на него из-за этой сцены.)
– Однажды мы поехали в деревню, послушать хороших чёрных певцов, – неожиданно сказал Грант. – В фургоне, запряжённом мулами, помнишь? Джои не хотел ехать вместе со всеми. Он был страшно зол на па за что-то. Но па сказал, что он ещё слишком мал, чтобы одному оставаться дома.
– Тогда ему было уже девять лет, – со вздохом заметила она.
Грант подошёл, будто ничего не слышал.
– А потом Джои отказался выйти из фургона, помнишь? Па сказал: “Выходи, парень. Разве ты не хочешь послушать этих негров?” А Джои ответил: “Я лучше останусь с мулами и фургоном”.
Клоди кивнула.
Грант выдернул ещё одну нитку из занавески. Ещё раз взглянув в окно, он сказал:
– Я слышал не раз, как ты говорила, когда не хотела куда-нибудь ехать: “Мне лучше остаться с мулами и фургоном”. Теперь уже половина графства так говорит.
– Джои был такой, – сказала она. – Всегда хотел остаться один.
Губы Гранта сложились в грубую ухмылку.
– С Джои всегда могло случиться всё, что угодно.
– Ты был при том, как он уходил из дома?
– Ага. Это было сразу после того, как ты вышла замуж, точно? Па продал Джои лошадь, которая все лето возила лес, купленный у старого Бедного Джона Викса, шурина Неда Толливера.
– Ты видел драку?
– Я как раз присутствовал при этом. Джои назвал па обманщиком и вором. Па пошёл за своей дубовой палкой, но Джои оказался быстрее. Ему тогда было семнадцать, и он был очень здоровый. Он так хватил па дубинкой по голове, как будто хотел убить его. Па повалился, как молодой бычок на бойне. Джои вытащил деньги, которые па получил за лошадь, у него из кармана, взбежал по лестнице в дом, собрал чемоданчик и ушёл.
– Это было ужасно! – сказала она.
Грант кивнул.
– Сколько я живу, буду помнить этого парня, стоящего на крыльце, с чемоданом в руке, а другой рукой он держался за дверную ручку. Ма рыдала, стоя на коленях перед па и стирала с него кровь мокрым полотенцем. Джои заговорил таким низким, хриплым голосом, который нам никогда больше не приходилось слышать, но мы были так напуганы, что никто не обратил тогда на это внимания. Мы думали, что он убил па. “Надеюсь, я никого из вас никогда больше не увижу”, – произнёс Джои. И убежал.
– У него был отцовский характер, это точно, – заметила Клоди.
Рут отключила репродьюсер. Образы исчезли. Она повернулась, её лицо было спокойным и бледным от тех перегрузок манипулятора, которые она испытывала, но слезы тонкими струйками текли по её щекам.
– Я должна кое-что выяснить, – сказала она. – Это вы, Чемы, поступили так с моим отцом? Вы сделали его… таким?
Келексел вспомнил, как Фраффин хвастался тем, как он ПОДГОТОВИЛ убийцу… хвастался и объяснял, что у Следователя, посланного Первородными, нет шансов избежать ловушек, которые расставлены для него в этом мире. Да и какое значение могли иметь несколько второстепенных существ, подготовленных и использованных для нужд Чемов. Но ведь они не были второстепенными существами, напомнил себе Келексел. Они были первобытными Чемами.
– Сделали, я вижу, – сказала Рут. – Я так и думала. Я поняла это из твоих разговоров со мной.
“Неужели она видит меня насквозь? – спросил себя Келексел. – Как она смогла это понять? Какими необычными способностями обладают эти туземцы?”
Он попытался скрыть своё смущение, пожав плечами.
– Я надеюсь, что ты умрёшь, – сказала Рут. – Я хочу, чтобы ты умер.
Несмотря на воздействие манипулятора, Рут ощущала закипающую внутри неё ярость и ненависть, пока ещё отдалённую, но отчётливую, вызывающую желание вцепиться ногтями в непроницаемую кожу этого Чема.
Голос Рут был таким спокойным и розным, что Келексел почти пропустил её слова мимо ушей, прежде чем их смысл дошёл до него. Умер! Он отпрянул. Как она могла нанести ему подобное оскорбление!
– Я – Чем! – с достоинством произнёс он. – Как ты осмелилась сказать мне такое!
– А ты сам не догадываешься? – спросила она.
– Я облагодетельствовал тебя, взяв к себе, – с упрёком сказал он. – Это твоя благодарность?
Она оглядела свою комнату – тюрьму, перевела взгляд на его лицо – серебристо-белая кожа с металлическим оттенком, черты лица выражали презрительное неодобреиие. Сидя на стуле, она была немного ниже ростом стоящего рядом Келексела, и со своего места могла видеть колышущиеся в такт дыханию чёрные волосы в его ноздрях.
– Мне почти жаль тебя, – сказала она.
Келексел проглотил слюну. “Жаль?” Её реакция лишала его присутствия духа. Он посмотрел вниз, на свои руки, и с удивлением обнаружил, что они крепко стиснуты вместе. “Жаль?” Он медленно разжал пальцы, с беспокойством заметив, что ногти потемнели. Начинали сказываться последствия потери энергии размножения. После того, как он воспроизвёл себе подобного, часы его организма начали отсчитывать время. Срочное омоложение было необходимо. Может, она жалеет его из-за того, что он сильно запоздал со своим омоложением? Нет, она не могла знать о зависимости Чемов от Омолаживателей.
“Откладываю… почему я откладываю?” – спросил себя Келексел.
Неожиданно он почувствовал восхищение своим мужеством и отвагой. Он позволил себе далеко зайти за ту грань, когда Чем обращается к помощи Омолаживателей. Он сделал это почти намеренно, получая странное удовольствие от ощущения начинающегося распада организма, Никакой другой Чем не осмелился бы на это. Все они трусы! А он сейчас был почти таким же, как Рут. Почти смертным! И при этом она ругает его! Она не понимает, что происходит! Да и как она может понять, бедняжка?