Небесные творцы
Шрифт:
Келексел явственно ощутил, как его взгляд встретился со взглядом Фурлоу.
– Скажите мне, Джо, – произнёс Фурлоу, – что вы видите там.
Он указал рукой прямо на сидящих у пульта управления зрителей.
– Хм? Где?
– Здесь, – продолжал показывать Фурлоу.
Теперь Мёрфи тоже смотрел в одном с ним направлении.
– Что-то вроде клубков дыма или пыли, – неуверенно сказал он. – Это помещение очень плохо убирают.
– Ну, а что вы видите в этой пыли или дыме? – настойчиво спросил Фурлоу. Он опустил руку.
Мёрфи наклонил голову
– Ну, может быть, там много маленьких лиц… детских лиц, похожих на херувимов… или нет, на чертенят, которых изображают на картинках преисподней.
Фурлоу повернулся к заключённому.
– Чертенята из преисподней, – пробормотал он. – Очень подходящее название…
Фраффин отключил репродьюсер. Пространство сцены опустело.
Келексел на секунду прикрыл глаза и затем повернулся к Фраффину, который, к его удивлению, усмехнулся.
– Чертенята из преисподней, – повторил Фраффин. – О, это великолепно! Это действительно замечательно!
– Вы умышленно позволили иммунному наблюдать за нами и фиксировать наши действия, – сказал Келексел. – Не вижу в этом ничего замечательного!
– Что вы думаете о Мёрфи? – поинтересовался Фраффин.
– Он выглядит таким же нормальным, как я сам.
Фраффин не смог сдержать приступа смеха. Он покачал головой, вытер глаза и произнёс:
– Мёрфи – моё собственное произведение, Келексел, Собственное произведение. Я особенно тщательно лепил его, причём с самого раннего детства. Не правда ли, он восхитителен, Чертенята из преисподней!
– Он гоже иммунный?
– Владыки Сохранности, нет!
Келексел изучающе посмотрел на Директора. Конечно, Фраффин уже разгадал его маскировку. Зачем же он выдаёт себя, демонстрируя иммунного Следователю, присланному Первородными? Но был ли это знахарь? Могут ли эти туземцы обладать какими-то таинственными силами, которые использует Фраффин?
– Я не понимаю мотивов ваших поступков, Фраффин, – сказал Келексел.
– Это заметно. – ответил Фраффин. – А мак с Фурлоу? У вас совсем не возникает чувства вины, могда вы ведите существо, у которого вы отняли его самку?
– Знахарь? Иммунный? Я не принимаю его в расчёт. Отмять что-то у него? Это законное право Чема, брать с низших уровней то, что он пожелает.
– Но… Фурлоу почти мыслящий человек, вам не кажется?
– Чепуха!
– Нет, нет, Келексел. У него необычные способности. Ом великолепен. Разве вы не заметили, как тонко он провёл беседу с Мёрфи, разоблачая его сумасшествие?
– Как вы можете называть этого туземца сумасшедшим?
– Он сумасшедший, Келексел. Я сделал его таким.
– Я… я не верю.
– Терпение и учтивость, – сказал Фраффин. – Что вы ответите, если я скажу, что могу показать вам ещё много чего о Фурлоу, но вы его при этом совсем не увидите?
Келексел выпрямился на стуле. Он предельно насторожился, словно все его предыдущие опасения вернулись, многократно усиленными. Фрагменты сцены, которую Фраффин только что показал ему, вертелись у него в голове, их смысл менялся и искажался. Сумасшедший? Вдруг он подумал о Рут. Она смотрела эту сцену, возможно и сейчас продолжает её смотреть. Почему она захотела увидеть такой мучительный для неё сюжет? Он ведь должен причинять ей боль. Должен. Впервые на его памяти он почувствовал, что разделяет переживания другого существа. Он попытался прогнать это чувство. Ведь она всего лишь низко развитая туземка. Он поднял глаза и поймал взгляд Фраффина. Похоже было, что они поменялись местами с туземцами, которых только что наблюдали, Фраффин взял на себя роль Фурлоу, а он, Келексел, стал Мёрфи.
“Какую силу получает он от этих туземцев? – спрашивал себя Келексел. – Может ли он читать мои мысли, предугадывать мои поступки? Но ведь я не сумасшедший… и не слишком эмоционален”.
– Что за парадокс вы мне предлагаете? – спросил Келексел. Он был доволен, что его голос остаётся ровным и спокойным.
“Осторожно, осторожно, – думал Фраффин. – Он прочло сел на крючок, но не следует допускать, чтобы борьба с ним затягивалась”.
– Забавная вещь, – сказал Фраффин. – Понаблюдайте. – Он указал на сцену репродьюсера; нажал на кнопки управления.
Келексел неохотно повернулся, взглянул на сцену – та же обшарпанная комната, открытое окно с красно-белыми занавесками, шипящий радиатор; Мёрфи в том же положении сидел у ободранного стола. Та же живая картина, ничем не отличающаяся от виденной ими прежде, только позади Мёрфи, спиной к наблюдателям, сидел другом туземец, на коленях у него лежала картонная папка с зажимами и несколько листов бумаги.
Телосложение нового участника сильно напоминало телосложение Мёрфи – такая же угловатая коренастая фигура. Видимая со спины часть обвислой, багровой щеки позволяла сделать предположение о раздражительности субъекта. Затылок был аккуратно подстрижен.
На столе перед Мёрфи в беспорядке лежали разрисованные черно-белыми узорами карточки. Он постукивал пальцем по оборотной стороне одной из них.
По мере того, как Келексел изучал сцену, он заметил изменение в состоянии Мёрфи. Тот был более спокойным, расслабленным, уверенным в себе.
Фраффин кашлянул и произнёс:
– Туземец, делающий записи, – это другой знахарь, Вейли, коллега Фурлоу. Он только что закончил проведение того же самого теста. Наблюдайте за ним внимательно.
– Зачем? – спросил Келексел. Повторение одной и той же ситуации показалось ему подозрительным.
– Просто понаблюдайте, – сказал Фраффин.
Резким движением Мёрфи перевернул карточку, по которой он постукивал, посмотрел на неё я отбросил в сторону.
Вейли повернулся, поднял голову, показав круглое лицо с пуговичными голубыми глазками, большим мясистым носом и узким ртом. Самодовольство проступало во всем его облике, он словно был источником света в погруженном в темноту окружающем мире. Однако, за этим самодовольством наблюдательный глаз мог заметить скрытую хитрость.
– Эта карточка, – сказал он раздражённым тоном. – Почему вы ещё раз рассматривали её?