Небесный полк Победы
Шрифт:
– Нет, таких не нашлось. В последние минуты перед боем мой помощник сержант Владимир Новиков рассказал несколько забавных фронтовых историй. Это подняло настроение солдат. В назначенное время двинулись в путь. Опустившийся туман помог незаметно подойти к реке. Первыми вошли в воду дозорные, за ними остальные. Плыли осторожно, держа оружие над головой. Бесшумно вылезли на противоположный берег. Мокрая и холодная одежда прилипала к телу. Пробирала легкая дрожь. Дальше двигались пригнувшись, чутко прислушиваясь к каждому звуку. Первую траншею преодолели ползком. Солдат в ней не оказалось, лишь невдалеке обнаружили пулеметчика и нескольких засевших в окопах немцев. Нервы были напряжены до предела. Один неверный шаг – и фашисты насядут со всех сторон, засыплют пулями, забросают гранатами.
Несколько раз
– Как дальше развивались события?
– Для охраны дота снаружи я оставил трех солдат, остальные тихо вошли внутрь. В двух ярусах находились два орудия и четыре станковых пулемета. Метровые железобетонные стены надежно защищали гарнизон от снарядов и бомб. Солдаты действовали сноровисто и быстро. Дремавшие около орудий и пулеметов фашисты были уничтожены огнем из автоматов в первые же секунды. В казематах подвала отдыхало более 30 солдат и офицеров. Одна за другой туда полетели гранаты. Несколько глухих разрывов – и с гарнизоном было покончено.
Расставив разведчиков у орудий и пулеметов, я приказал дать две красные ракеты. И в ту же минуту лавина огня с той стороны берега обрушилась на позиции противника. Враг в панике заметался по траншеям, а тем временем наши подразделения уже переправлялись через реку. Они вплотную перешли к молчавшему доту, и тогда – очевидно, поняв, в чем дело, – фашисты бросили из тыла подкрепление, чтобы блокировать огневую точку и не допустить прорыва наступающих в глубину обороны. Однако как только фашисты приблизились к нам на 150–200 метров, мы открыли сильный огонь из тыльной и боковых амбразур дота. Противник залег, а в это время с фронта накатывалась лавина атакующих подразделений. Наш полк выполнил поставленную перед ним задачу, и мы были очень рады, что внесли свой вклад в спасение Родины!
Глава 8
Бой под Касторной
Нам повезло. Для вновь формировавшегося в Томске артиллерийского полка 1-е Томское артиллерийское училище в декабре 1941 года произвело досрочный специальный выпуск. Преподаватель тактики училища старший лейтенант Овсянников подобрал по одному-два курсанта из каждой учебной батареи, и мы из курсантов за одни сутки стали лейтенантами.
На следующий день старший лейтенант направил меня и нескольких лейтенантов в какую-то школу для получения личного состава. В полутемном огромном зале было много новобранцев. Я представился представителю стрелковой дивизии, и он показал мне один из четырех углов помещения, где я должен был собирать людей для 820-го артиллерийского полка. В остальных углах собирались новобранцы для стрелковых полков дивизии.
В этом помещении рождалась вновь формируемая 284-я стрелковая дивизия.
Большинство новобранцев были молодыми, крепкими и веселыми парнями. В то время я считал, что артиллеристы должны быть высокими, сильными и грамотными. Поэтому если в своем углу я встречал маленьких
Для формирования полка были отведены помещения дома отдыха под Томском. Там находился старший лейтенант Овсянников, который принимал и размещал прибывших новобранцев, а я их большими группами в сопровождении лейтенантов отправлял из Томска. За два дня мы полностью получили личный состав для полка. Командира и штаба полка еще не было, роль командира взял на себя старший лейтенант. Разместились мы в двухэтажных корпусах. Стекла были побиты, печки поломаны, инструмента нет, а мороз за 40. Выручили нас колхозники соседней деревни: дали нам пилы, топоры и другой инструмент. Нашлись и плотники, и печники, и другие специалисты. Работали все дружно и самоотверженно. В помещениях стало тепло, а кухни еще не было. Привезенный хлеб рубили топором или пилили.
Однажды вызывает меня Овсянников и говорит мне, что поскольку я служил в кадровой армии, в училище был помощником комвзвода, он временно назначил меня на должность командира второго дивизиона, а он будет командовать первым дивизионом и временно исполнять обязанности командира полка. Лейтенантов и личный состав поделили на два дивизиона по три батареи в каждом. Начали поступать лошади и амуниция. Была организована учеба с личным составом. Орудий еще не было, поэтому первое время изучали стрелковое оружие и теорию артиллерийской стрельбы. В 1-м ТАЦ выпросили буссоль и орудийную панораму. С большим восторгом солдаты приступили к их изучению. Было получено обмундирование, и новобранцы стали солдатами.
Прибыл командир полка майор Ерин, и был создан штаб полка, затем был создан штаб второго дивизиона во главе со старшим лейтенантом Лазаренко. Дивизион я передал старшему лейтенанту Скворцову, а меня назначили начальником разведки дивизиона.
На фронт мы прибыли в марте 1942 года, в самую распутицу. Вскоре дороги настолько раскисли, что невозможно было проехать ни на лошади, ни на тракторе. Приходилось раскрывать крыши сараев и кормить лошадей. Наш командир орудия Куртиш внес предложение: сделать очки с зелеными стеклами и надеть их на лошадей, чтобы они принимали солому за сено. С питанием было также очень плохо. Выручила нас картошка, которая осталась в земле с прошлого года. Выкапывали ее, промывали и из полученной кашицы пекли оладьи по прозванию «лейтенанты». Предприимчивые солдаты, любители покушать, картофельную кашицу приготовляли в касках, на найденном листе железа пекли «лейтенанты» и, обжигаясь, ели и нахваливали.
С наступлением тепла дороги подсохли, и нас перебросили под Касторную. Я напросился в батарею, и меня назначили командиром первого огневого взвода и старшим на батарее.
Огневые позиции мы заняли во втором эшелоне и ежедневно от зари до зари занимались огневой подготовкой. 76-миллиметровые дивизионные пушки образца 1939 года были у нас новые. Занятия проводились без всякой маскировки. Летали над нами немецкие самолеты «Рама», но мы не обращали на них внимания.
Однажды во время проведения занятий над нашим расположением появилась «Рама», и вскоре из-за облаков вынырнул наш истребитель. Мы первый раз наблюдали воздушный бой, и все были в большом восторге, когда «Рама» загорелась, а потом рухнула на землю.
Наши пушки были полуавтоматическими. Желая достичь автоматизма при заряжении, я разрешил пользоваться боевыми снарядами. Во время воздушного боя одна из пушек была заряжена боевым снарядом. У пушек этого образца было два пусковых рычага для производства выстрела. Выстрел могли произвести и наводчик, и замковый.
В то время, когда немецкий самолет врезался в землю, замковый резко повернулся, чтобы посмотреть, куда и как упал самолет. Его рука в это время была на пусковом рычаге. При резком движении произошел нечаянный выстрел боевым снарядом, который разорвался вблизи нашего штаба дивизии. Был ранен один солдат и убита лошадь. Я доложил об этом по команде. Тут же приехали дознаватели из полка и дивизии. В ревтрибунал быстро были оформлены документы, и я был отстранен от командования. В это время я очень жалел, что мне не пришлось участвовать в бою. Лучше было бы погибнуть в бою, чем ждать своего суда.