Небесный Сион
Шрифт:
Игнацио охватило смятение.
– Но я не смогу посещать церковь и возносить молитву Господу! – попытался возразить он.
– Действительно, в Египте нет католических храмов… Но ты можешь молиться тайно. Бог должен быть в душе, сын мой.
– Но как я буду исповедоваться?
Отец Марко задумался, но лишь на миг.
– Я заранее отпускаю тебе все грехи, сын мой, которые ты совершишь в будущем. Я даю тебе indulgentia plenaria [48] . И буду каждодневно молить Господа, дабы тот забрал твою душу в Рай и она миновала чистилище.
48
Полное
Игнацио покинул монастырь в смятении. С одной стороны его прельщали богатства отца, но с другой… Ему было страшно… И даже желание служить истиной католической вере не вселяло в него должной уверенности и храбрости. Да и потом, его посетила крамольная мысль, что с Господом оказывается можно заключить сделку.
Глава 9
Вот уже пять лет Игнацио Агирэс, а ныне – Исим Эль-Кеф жил в Александрии и имел репутацию порядочного и богатого человека. Поначалу город наводнили сплетни по поводу его истинного происхождения, но после того, как глава рода Мактар Эль-Кеф появился со своим новоявленным сыном в мечети, все разговоры стихли. Правда, некоторое время ещё находились те, кто поговаривал: Эль-Кеф купил у александрийского муфтия истинную веру для сына, рождённого от чужеземки. И сделал его своим наследником, потому как Аллах лишил его законнорожденных сыновей.
После смерти купца Мактара, Исим действительно унаследовал от отца всё его огромное состояние, в том числе и небольшой флот из трёх галер, перевозящих ценные грузы во все концы средиземноморского бассейна. Исим женился, взяв в жёны дочь весьма влиятельного горожанина. Вскоре у молодой четы родился сын.
Исим прекрасно овладел арабским языком, он свободно общался и писал на нём, что давало ему возможность ознакомиться со множеством старинных манускриптов – от отца он унаследовал обширную библиотеку. Хоть покойный Эль-Кеф и был купцом, для которого деньги и выгода превыше всего, но всё же, слыл человеком образованным.
Страсть к чтению и осмысление прочитанного передались Исиму по наследству. Он, как и положено мусульманину, со всем тщанием изучал Коран. И пришёл к выводу, что в Коране пересказываются некоторые события Библии, хотя детали часто отличаются. Такие известные библейские фигуры, как Адам, Ной, Авраам, Моисей, Иисус упомянуты в Коране, как Пророки Единобожия [49] .
Помимо Корана Исим изучал многочисленные манускрипты отцовской библиотеки, и активно пополнял её новыми ценными экземплярами.
49
Он ниспослал тебе Писание с истиной в подтверждение того, что было до него. Он ниспослал Таурат (Тору) и Инджил (Евангелие), (Коран, 3:3). Здесь видны отсылки Корана к Торе и Евангелию.
Для этого он часто посещал торговцев древними свитками и рукописями, в том числе и некоего Харуфа, имевшего репутацию проходимца, который мог вместо бесценного свитка времён фараонов всучить почитателю древней культуры новодел, в изготовлении которого преуспел его старший сын.
Харуф, по простоте душевной, поначалу также пытался обмануть молодого Эль-Кефа, но тот быстро распознал подделку и пригрозил торговцу, что сообщит о его махинациях александрийским
Харуф не на шутку испугался, ибо за мошенничество предусматривалось суровое наказание. Он покаялся и молил молодого господина не предавать огласке недоразумение, произошедшее между ними. Взамен же мошенник поклялся продавать Эль-Кефу только подлинные свитки и манускрипты.
Мало того, он пообещал Исиму:
– Скоро мой человек вернётся из Эфиопии. Каждый раз он привозит мне много интересного… Если среди его находок будут древние манускрипты, я тотчас сообщу вам, господин Эль-Кеф.
– Надеюсь, на сей раз я не усомнюсь в их подлинности, – выказал пожелание молодой купец.
Он покинул лавку Харуфа, сел в паланкин, потому, как лишь на нём можно было проделать путь по узким извилистым улочкам города.
…Спустя месяц, когда господин Эль-Кеф вновь посетил лавку торговца древностями, тот извлёк из кожаного тубуса несколько свитков и с гордостью произнёс.
– Вот, господин, как я и обещал – эфиопские свитки!
Исим взял один из предложенных свитков, аккуратно развернул его и начал внимательно изучать.
– Вероятнее всего, ему не менее двух столетий… – со знанием дела заметил он.
– О, господин Эль-Кеф, – слащаво произнёс торговец, – вы несомненно правы… У меня и в мыслях не было обманывать вас…
– Надеюсь. – Холодно отрезал молодой купец и снова углубился в изучение свитка. – Что это за язык?
Харуф пожал плечами.
– Думаю, что – эфиопский [50] .
– А ты владеешь эфиопским? – поинтересовался Эль-Кеф.
– Увы, мой господин. Но владеет тот, кто доставил свитки из далёкой Эфиопии.
Купец внимательно воззрился на Харуфа.
– Прежде, чем заплатить за эти свитки, я должен определить их ценность. А может в них содержатся записи частного характера, например, переписка… Тогда они не представляют для меня ни малейшего интереса.
Харуф нервно передёрнул плечами.
50
На самом деле в Эфиопии говорят на амхарском языке, а кое-где, ближе к Эритрее, на диалекте тигринья. Для простоты понимая, в дальнейшем они будут именоваться как эфиопский язык. Во времена царицы Савской преобладал гаэзский язык.
– Помилуйте, мой господин! Какая переписка?! Это «Кебра Нагаст»! Так, по крайней мере, сказал мой человек!
– «Кебра Нагаст»… А что это значит? – заинтересовался Эль-Кеф.
– В переводе с эфиопского это означает: слава царей.
– Интересно… А, может быть, твой человек намекнул: о чём повествует «Слава царей»? – вкрадчиво поинтересовался купец.
– О царице Савской и царе Соломоне.
Исим снова воззрился на свиток.
– Покажи остальные… Сколько их всего?
Харуф тотчас засуетился и протянул гостю свитки.
– Вот господин, три свитка…
– Хорошо. Я беру их, Харуф. Но расплачусь позже… Сначала сведи меня со своим человеком из Эфиопии.
Торговец свитками растерялся.
– Помилуйте, но зачем?
– Затем, что я хочу выучить эфиопский и тщательно перевести свитки, – признался Эль-Кеф. – Возможно, это займёт какое-то время. Но, если их содержание действительно будет интересным, то я щедро награжу тебя, не сомневайся.
Харуф склонился в почтительном поклоне. Он знал: молодой Эль-Кеф держит свои обещания.