Небо Атлантиды (Операция «Форс-мажор»)
Шрифт:
– You to help? [35] – спросил Громов первое, что ему пришло на ум спросить.
– Go to hell! [36] – отозвался телохранитель и закатил глаза.
– Кто это там? – вопросил голос сверху и вполне по-русски.
Громов поднял глаза, и рука его потянулась к пистолету. В проёме открытого люка стоял американский пилот в лётном костюме и в красном защитном шлеме.
– И не думай даже! – крикнул противник, заметив движение Константина.
35
You to help? –
36
Go to hell! – Идикчёрту!(англ.)
Пуля ударила в землю в метре от Громова – говорящий по-русски американец демонстрировал, что не шутит.
Константин отступил, подняв пустые руки. А потом вдруг присел и отпрыгнул под прикрытие сломанного крыла. Тут же, впрочем, понял, что это не самое лучшее укрытие – глубоко засевший в чернозёме крыльевой топливный бак дал течь, и теперь земля вокруг пропитывалась авиационным керосином, который, как известно, горит от малейшей искры.
Американский пилот громко хохотнул.
– Ну вы вообще, ребята! – сказал он со смехом, потом голос вновь зазвенел угрозой. – Убирайтесь по добру – я же вижу, вы наши! Чего мне вас калечить?
– Где Госсекретарь США Мадлен Олбрайт? – спросил Громов.
– У меня, – отозвался фальшивый американец. – Только я вам её не отдам. Мне она самому нужна.
Громов оглянулся через плечо, чтобы посмотреть, где там Лукашевич. Алексей уже бежал к нему на помощь, и Константин взмахами показал ему, чтобы друг пригнулся и заходил с другой стороны. Кажется, Лукашевич понял.
– Что вы собираетесь с ней сделать? – продолжил переговоры Громов; при этом он вытащил ПМ и снял его с предохранителя.
– Задам несколько вопросов, а потом обменяю на что-нибудь полезное.
– С кем вы будете совершать обмен?
– Уж не с тобой. С кем-нибудь поофициальнее и без пистолета. С президентом этой долбанной Литвы, например.
«Ага, – сообразил Громов, – значит, мы в Литве. Вираж получился ещё тот…»
Тяжело дыша, к подполковнику подполз Лукашевич.
– Что там такое, Костя? – шёпотом спросил он.
– Наш американец взял в заложники Олбрайт, – тоже шёпотом отвечал Громов. – Только он никакой не американец – наш, русский.
– Ничего себе, – отозвался Лукашевич. – Но ведь Фокин нас о чём-то таком предупреждал?
– Одно дело предупреждать…
– Пополнение прибыло, значит? – вопросил радостно пилот «Игла». – Это тот орёл, который всё круги выписывал? Большой лётчик! Нет, правда, мужики, валите вы отсюда. Хватайте попутку и – к границе. Здесь скоро такая заваруха начнётся, что от вас перья полетят.
– Мы, может, и воспользуемся вашим любезным предложением, – сказал Громов. – Но сначала хотелось бы знать, кто всё это устроил, кто меня сбил и так далее.
– Любопытный, значит? – пилот «Игла» подумал, а потом заявил с непередаваемым апломбом: – Мы – национал-большевики. Это наша первая крупная акция. Мы берёмся за оружие, чтобы восстановить попранные права русских в Прибалтике! Довольны?
Громов с Лукашевичем озадаченно переглянулись. При чём здесь национал-большевики?
Вдруг в глазах Алексея зажглась искорка понимания.
– Постой-ка, Костя! Уж голос больно знаком. И интонации.
– Не улавливаю, – признался Громов.
– Это у тебя после катапультирования, – сказал Лукашевич, а потом привстал с корточек и громко воззвал в пространство: – Сергей! Золотарёв! Это ты?!
Наступило молчание. Потом пилот «Игла» спросил:
– А вы кто?
– Здесь Громов и Лукашевич.
– Вот блин! – донеслось с аварийного трапа. – Других пилотов, что ли, в России не осталось?..
– Welcome! – приглашающе сказал Золотарёв. – Залезайте сюда, друзья, я вам интересное покажу.
Хватаясь за мягкие поручни, Громов и Лукашевич с трудом взобрались по надувному трапу.
– Шлем сними, – посоветовал Громов, пролезая в отверстие люка – Тебя в нём не узнать. А если бы я тебя подстрелил?
– Ты? Меня? – Золотарёв искренне расхохотался. – Чего-чего, подполковник, а просто так подстрелить себя я не дам.
Тем не менее свой красный, с белыми крестами и звездами, шлем он снял и бросил на одно из пассажирских кресел.
– Господа! – с дурашливой торжественностью обратился он к друзьям-пилотам. – Имею честь представить вам Государственного секретаря США Мадлен Олбрайт. Или, если обойтись без ненужного политеса, перед вами – Мари Яна Олбрайт-Корбелова, доктор наук и американская миллионерша чешского происхождения.
В глубине салона действительно кто-то был. Лукашевич, озираясь с любопытством, пошёл между рядами кресел и остановился перед единственным пассажиром. Мадлен Олбрайт совсем не походила на тот образ «толстой отвратительной жабы», который создавали российские СМИ, всполошённые войной в Югославии. На ней был форменный комбинезон авиакомпании «Lufthansa», на лице – большие солнцезащитные очки, на голове – пилотка. Немецкая униформа определённо шла ей, делая фигуру подтянутой. Очки же скрывали часть морщин, и она уже не напоминала шестидесятитрёхлетнюю старуху, которой на самом деле являлась.
– Good morning! [37] – сказал Лукашевич вежливо.
– Иди в зад! – отозвалась Олбрайт по-русски.
Алексей немало удивился, оглянулся на Золотарёва.
– А ты разве не знал? – с усмешкой спросил Сергей. – Мадам Олбрайт прекрасно знает и русский язык, и русскую культуру, и русскую историю.
Как бы там ни было, но Госсекретарша США не казалась ни напуганной, ни озадаченной. Если от чего и дрожали её тонкие губы, то от гнева, а не от страха – перед Лукашевичем был самый настоящий «американский ястреб»: суперволевой, беспощадный к себе и к окружающим (но прежде всего к себе), сумевший протолкаться на Олимпийскую вершину политической власти, а потому знающий себе цену. Перед Олбрайт русские лётчики были словно дети неразумные. И она, что самое противное, прекрасно это понимала. А потому удостоила подошедшего Лукашевича только ругательством.
37
Good morning! – Доброеутро!(англ.)