Небо бескрылых
Шрифт:
— 40-
Ей пятнадцать. Она обещала стать красивой, но обещания не сдержала: она по-прежнему всего лишь мила, и это ее немного беспокоит. Она хотела бы быть красавицей — для Алекса. Она знает, что он влюблен, и именно поэтому опасается: вдруг он встретит настоящую красавицу и влюбится в нее? Но об этих глупостях она думает лишь когда одна, а с ним вместе думать не может вовсе.
Стоит им остаться вдвоем — и их притягивает неведомая сила. Они неловко и осторожно прикасаются друг к другу, пробуя друг друга на вкус и на ощупь. Это так головокружительно, так
Слово "любовь" еще ни разу не было произнесено ими вслух, но оно давно дрожит в уголках губ и готово вырваться на свободу.
— 41-
Госпоже Юрис Бассианус
Привет, Юрис!
Не представляю, как проживу без тебя эти два месяца. Поэтому я решил не проживать их без тебя. Дай знать, когда будешь в Миессе, я прилечу.
Ты снишься мне каждую ночь.
Алекс
Господину Александру Роу
Привет, Алекс!
Со второго числа жду тебя каждый день. Прилетай скорее.
Юрис
Господину Мариусу Бассианусу
Уважаемый господин Премьер-министр!
Вынуждена просить Вас обратить внимание на поведение Вашей дочери. Не подобает девушке ее положения пропадать целыми днями неизвестно где с молодым человеком.
За прошедшую неделю он трижды прилетал в поместье и увозил госпожу Юрис в неизвестном направлении, возвращались только к ночи. На вопросы о нем Ваша дочь отвечать отказалась.
Очень обеспокоена и прошу Вас, как отца, вмешаться.
Преданная Вам Эррин Трелей
Господину Александру Роу
Привет, Алекс!
Моя надзирательница — то бишь блюстительница приличий — настучала папе, что я бегаю на свидания. Так что завтра я отправляюсь в столицу на разбор наших с тобой полетов. Встретиться не удастся. Ужасно обидно, но рано или поздно он все равно узнает, так что, может, оно и к лучшему.
Обнимаю тебя и скучаю.
Юрис
PS. Целую, Алекс, милый!
— 42-
Ее лицо все еще стоит перед моими глазами, стоит опустить веки, и я мучаюсь от неумения описать его. Что с того, что глаза у нее карие, а волосы каштановые? На свете тысячи таких девушек, а она одна. Порой мне хочется забыть это лицо, эту сияющую улыбку, этот голос: "Какой ты все-таки безответственный тип!" — и: "Я влюбилась сразу, как увидела тебя в форме", — и: "Я больше не могу без тебя", — потому что я тоже не могу без нее. Я не могу без нее, не могу — но живу. Без нее.
— 43-
— Ну-с, барышня, что там за история с молодым человеком? — спрашивает отец сурово.
Юрис стоит перед ним в вызывающих серых брюках и синей майке. При взгляде на ее наряд отца слегка перекашивает.
— Никакой истории, папа, — говорит Юрис, глядя на отца ясными карими глазами.
— Как это? — премьер-министр возмущен. — А побеги из поместья с неизвестным юнцом?
— Никаких побегов, — дочь спокойна и уверена
— Ты не под арестом, но приличия! Хоть мало-мальское соблюдение минимальных приличий! И я жду объяснения — что за молодой человек?
— В высшей степени достойный, папа.
— Достойный молодой человек приходит в дом через парадную дверь, знакомится с родителями девушки, спрашивает позволения ухаживать за ней, и если будет себя хорошо вести, получает это позволение! А не умыкает девушку втайне от родных и близких на допотопном ваншипе!
— Вижу, у Трелей зоркий глаз и недурные познания в технике, папа.
— Юрис, как тебе не стыдно!
— Мне нечего стыдиться, папа. Просто я удивлена, как Трелей не опознала пилота, если уж разглядела ваншип.
— Откуда Трелей знать его?
— У нее еще и память плохая? Когда он появляется здесь, в этом доме, в мундире и при погонах, она его узнает, а в Миессе ей отказывает память?
Господин Бассианус сдувается на глазах, перестает расхаживать по кабинету, садится в кресло.
— Алекс Роу?
Юрис молчит, но щеки ее слегка порозовели.
— Значит, Алекс Роу… — кажется, слышно, как у папы в голове, пощелкивая, перестраиваются логические цепочки. — Что ж, возможно… Да, возможно, я даже одобрю твой выбор. Но не раньше, чем юноша исправит свое поведение… Арраниус!
На пороге бесшумно материализуется дворецкий.
— Пусть на завтра ко мне вызовут моего подопечного, молодого господина Роу.
— Он здесь, господин премьер-министр.
— О! — Бассианус удивлен. — Тогда через полчаса приведи его ко мне.
— Слушаюсь, господин премьер-министр.
Арраниус исчезает.
Юрис улыбается светло и нежно. Отец всматривается в ее лицо.
— Послушай, Юрис, — говорит он наконец. — Ты еще ребенок.
— Я не ребенок, папа, я младший лейтенант анатольского военно-воздушного флота.
— Ты желторотый курсант, Юрис, и не спорь со мной. В пятнадцать лет можно выучиться летать и стрелять, можно даже командовать эскадрильей, но выйти замуж без согласия родителей никак невозможно. А твой Алекс и того моложе. Младенцы вы оба несмышленые, вот вы кто, господа лейтенанты анатольского флота. Возможно — я сказал "возможно", Юрис Бассианус! — я разрешу вам встречаться, но при условии строжайшего соблюдения приличий. Планы же на будущее строить запрещаю — по крайней мере до окончания академии. Обоими, Юрис Бассианус! Если через два года у вас еще будет охота встречаться, мы вернемся к этому разговору. А сейчас марш в свою комнату и подумай хорошенько!
— Есть! — отвечает Юрис, улыбаясь во весь рот. — Спасибо, папа! — и не успевает отец нахмурить брови, а она уже выскользнула из кабинета. Господин премьер-министр не сомневается, что дочь честно отправилась в свою комнату.
Она действительно так и сделала, но не слишком торопилась и задержалась на лестнице, чтобы увидеть смертельно серьезного Алекса, направляющегося вслед за Арраниусом к кабинету. В парадном мундире, фуражка в руке, темные волосы взъерошены. Сердце Юрис замирает от любви и нежности. Примчался! Прилетел на своем битом ваншипе — а она даже не звала его! Решил, что ее нужно выручать, и явился — почти одновременно с ней.