Небо для Баккена
Шрифт:
Колокол на Часовой башне отметил время Кхарна, и мне стало не до раздумий. Опаздываю! Уже опоздал!
Последние версе до храма Ханделла я проделал несолидной рысью и только возле самого святилища перешел на размеренный шаг, подобающий событию. Уверенно и гордо обогнул угол и ступил на площадку позади храма – известное в городе место драк и поединков.
– Ну хоть кто-то явился! – приветствовал меня метельщик Кори. – Вам, вурдам, кодекс чести предписывает опаздывать на дуэль?
Глава 2
Глава 2
До
Хельга считает дуэли сущей глупостью, а Оле Сван еще и вредительством. Что это за закон, позволяющий подданным короля безнаказанно убивать и калечить друг друга? А если подснежник перед грабежом запустит в жертву перчаткой? Страже что тогда, извиниться и удалиться – простите, хессе, что помешали промеж собой честно разобраться?
До недавнего времени я был согласен с родичами. До недавнего времени…
Чуть больше года назад, отказавшись от звания девушки, особо угодной Драконам, и отринув жреческое служение, бывшая приютская сиротка Герда решала, кем же ей теперь стать. Думала даже податься ко мне в ученицы, но два хрониста на одну семью – это чересчур много. Булочная Торы Хольм? Герда честно призналась, что после шестнадцати лет приютской голодухи не удержится и будет лакомиться, а потом мучиться – если не от угрызений совести, так от обжорства. Городская кхарня? Моя радость любит возиться со всякой живностью, но вряд ли суровые мужики – служители вил и стойла обрадуются девичьему обществу. Вернее, обрадуются, но не по тому поводу. В результате была выбрана оранжерея. Растения Герде тоже по нраву, а ухаживает за ними народ тихий, приличный, для юной девы безопасный.
Выбор оказался удачным. Герде понравилось среди зеленеющего и цветущего, а сама она понравилась растениям. Да и люди в оранжерее и вправду оказались подходящие.
И все было хорошо, но примерно две недели назад я понял, что моя радость больше не хочет ходить на службу. Ничтожные, почти незаметные знаки: задержалась дольше обычного, когда утром прощались на крыльце оранжереи, вечером выбежала раньше срока. Поначалу я радовался: вот как Герда меня любит, лишнюю секунду побыть вдвоем – и тем дорожит. Но почему же тогда грустна она не только при расставании?
Потом моя радость перестала рассказывать об оранжерейных делах. Раньше только и речей было о том, что проклюнулось, зазеленело, выросло, расцвело, начало плодоносить да благодаря кому это свершилось. А теперь молчит. Спросил, что случилось, – не ответила.
Потом служители оранжереи начали, заметив меня на улице, порскать в стороны, как мыши от лисицы. Что же, во имя Драконов, творится в этом зеленейшем заведении?
Пришлось
Оле Сван ввалился бы в подозрительное место во главе колонны стражников, дабы накрыть всех подозреваемых скопом и выяснить все и сразу. Хельга долго тянула бы ниточки, расспрашивая, сопоставляя, делая выводы, и наконец добыла неопровержимые улики. Метод родной сестры оказался мне ближе.
Чуть не помер от стыда и отвращения, выслеживая любимую девушку, выспрашивая о ней, слушая радостные сплетни и смущенные повествования.
Ой, Герда, Герда… Она все равно не рассказала бы мне ничего, с ее-то представлениями о том, что прилично, а что недопустимо, с вечным чувством собственной вины за все плохое, что с ней происходит, с неумением просить помощи. А окружающие хоть и знали, что творится, но бездействовали и молчали. Это ж не дуэль с возможным смертоубийством, а история обычная, житейская.
А ничего из ряда вон выходящего и вправду не случилось. В Университет, на механический факультет, из столицы приехали несколько студентов, их отправили на практику в оранжерею – изучать тамошние насосы, систему зеркал, отопления и прочее. И один из столичных гостей, некто Халлькель Керъяр вздумал приударить за Гердой.
В общем-то, я его понимаю. Герда такая славная, красивая. Но, как говорит Оле Сван, девушки, если она не шлюха, нужно добиваться, а не домогаться. А приставать к чужой невесте вовсе уж недостойно.
В Гехте покушаться на честь приличной женщины или девицы не рекомендуется. Вмиг нажалуется родственникам, и те явятся разбираться с хамом при помощи вил, шпаг или парочки уполномоченных законом стражников и повестки в суд. Действенно и сурово. Главное, скандал на весь город. Потому лучше спокойно прислать негодяю картель, предложив поединок один на один. Так честнее и благороднее.
Вызов на дуэль, вернее, поведение противника во время оного мало соответствовали описанному в книгах. Как вурд, человек благородной крови, может так… В общем, я абсолютно прав, что вызвал Халлькеля Керъяра на поединок.
Свидетелем я пригласил метельщика Кори. Во-первых, он искренне уверен, что подбивать клинья к чужой девчонке очень нехорошо. Во-вторых, сам уже несколько месяцев гоняет ухажеров от сдобной вдовушки Торы Хольм и собственной юной дочери, так что в делах такого рода сведущ. А в-третьих, что самое главное, Кори считает, что поединок дело правильное, а значит, не станет ни тащить меня за шиворот к Хельге на суд и расправу, ни с горестными воплями мчаться к капитану Свану, требуя ради моего же блага предотвратить грядущее кровопролитие.
А кто считает, что простой метельщик не должен вмешиваться в дела вурдов… Тот может оставаться при своем мнении.
И вот стоим мы с Кори на пустыре за храмом Ханделла, известном месте городских баталий, а ни противника, ни его секунданта не видать.
– Не знаю, что за место столица, – ворчит честный метельщик, – может, там и принято опаздывать на поединки, но в храм воина Троппера благому Берне молиться не ходят, раз живешь в городе, уважай наш обычай!
Подождали еще немного. Я взглянул на хронометр, и тут же удар колокола на Часовой башне подтвердил наши худшие подозрения. Любой прибор может сломаться и начать врать, но слепой звонарь Пер не ошибается никогда.