Небо на двоих
Шрифт:
Он вылез из машины и, видно, угодил в лужу, потому что я расслышала сочное «хлюп!» и не менее сочное: «Чтоб я тебя оплакал!»
Тупой удар и снова визг… Более пронзительный, который тут же перерос в знакомое «хр-хр-хр» и тонкое повизгивание. Дикие кабаны? Только их нам не хватало! Я где-то читала, что кабаны-самцы очень сильны и бесстрашно защищают свое стадо. Нет, лучше погибнуть геройски от пули грузинского диверсанта, чем под копытами диких свиней…
Одно успокаивало: Давид не прихватил с собой оружие, значит, не слишком опасался зверья. Автомат по-прежнему
Фары, забитые грязью, светили слабо. Давид, включив фонарик, оглядывался по сторонам с таким видом, словно попал в эти места впервые. Справа поднималась отвесная скальная стенка, поросшая кустарником. Слева виднелась та самая колея, куда мы не смогли вписаться. А чуть дальше с трудом просматривался деревянный мостик, под которым что-то глухо бурчало и грохотало. Я поняла: там река. И, судя по шуму, бурная и стремительная.
– Давид, что происходит? Откуда здесь кабаны? – крикнула я водителю.
– Это домашние свиньи, из деревни, – обернулся он, сверкнув полоской зубов. – Наступил на одну в темноте. Они по малой воде уходят через реку в лес.
Я уже и раньше подумывала, что благодаря словоохотливости Давида смогу, наверное, написать краеведческий очерк. Но если дело и дальше так пойдет, вполне сподоблюсь на путеводитель по Абхазии.
– Живут себе на воле, отъедаются. Дичают, правда. Зимой хозяева за ними как на зверя охотятся, – как ни в чем не бывало продолжал Давид. – В Члоу не только свиней держат. Буйволов разводят, коз, ишаков…
– Ага, – обрадовалась я, – значит, Члоу близко?
– Совсем рядом. На том берегу. – Давид вернулся к машине. Даже в свете фонаря я разглядела, что он озабочен. – Только вот беда какая…
Он удрученно вздохнул и почесал затылок:
– Надо брод проверить. Вроде ошибся я. Гудит река. Много воды.
– И что теперь? – расстроилась я. – Будем ждать, когда вода спадет? А если месяц продержится? Прикажете в лесу со свиньями дичать?
– Обара, успокойся, а! – Давид крякнул и огляделся по сторонам. – Я сейчас к броду спущусь. Темно, но посмотрю. Может, и переедем…
Я хотела сказать, что перебираться через быструю реку нужно в светлое время суток, а не сидеть за полночь с друзьями за столом. Но благоразумно промолчала. Дождь, мрак, грязь и заглохшая «Нива» к ссоре не располагали. Поэтому я буркнула:
– Возвращайтесь скорее, а то здесь как-то неуютно…
Давид усмехнулся:
– В такую погоду хозяин дохлую кошку за порог не выбросит. Зверье в норах сидит, а люди здесь даже днем мало ездят. – И он зачавкал башмаками по грязи в сторону от машины.
Хмель из меня окончательно выветрился. Видно, поэтому я стала соображать быстрее и поняла, что продрогла. Требовалось немедленно переодеться в теплую одежду и в резиновые сапоги, чтобы не промочить ноги. Дождь по-прежнему лил, не переставая, и, похоже, не собирался униматься. В воздухе похолодало, и даже сидя в машине, я выдыхала облачко пара. Стекла мгновенно запотели, мотор быстро остыл, и в салоне было сейчас не теплее, чем снаружи, только не так ветрено.
Я переложила автомат на сиденье Давида, а сумку перетянула себе на колени. Теплая куртка, спортивная шапочка, джинсы, свитер, носки, резиновые сапоги… Как я благодарила себя за предусмотрительность! Правда, мне пришлось изловчиться, чтобы переодеться. С трудом, но у меня получилось. Господи, как хорошо, когда тепло! Я чуть не заплакала от умиления, но не забыла проверить, на месте ли деньги. Нет, не исчезли, лежат себе в пакете. Я шепотом выругалась: что за наказание свалилось на мою голову! Вряд ли это награда за мои страдания – слишком мала компенсация за пролитые слезы.
Рассердившись, я отбросила сумку назад, но неловко – задела-таки клаксон, и «Нива» взвизгнула, словно та свинья, на которую наступил в темноте Давид.
– Что случилось? – вырос он возле машины. – Чего сигналишь?
– Нечаянно надавила, – повинилась я, выбираясь наружу и погружаясь желтенькими в красный цветочек сапогами в жидкую грязь. – Что там с бродом?
– Проехать можно.
Голос Давида звучал неуверенно. Я это сразу определила, хотя занималась поиском более твердого участка суши. Наконец взгромоздилась на скользкий валун и спросила:
– Вас что-то смущает?
– По дну реки скала идет. Едешь как по асфальту. Но…
– Что «но»? – быстро поинтересовалась я.
– С непривычки страшновато, – почесал Давид в затылке. – Если застрянем, придется по воде идти. А там местами по пояс. Не побоишься?
– О, черт! – расстроилась я. – А до утра нельзя переждать?
Давид пожал плечами.
– Можно, но холодно очень. Попробую костер развести. Только с дровами здесь плохо. Я Вадиму звонил, хотел сказать, чтоб на вездеходе навстречу нам спустился. Не берет трубку. Или спит крепко, или связь плохая…
– Здесь есть мобильная связь? – поразилась я. – В горах?
– Не мобильная, спутниковая. Но когда дождь или снег, Вадим говорит, сигнал на спутник плохо проходит.
– Что вы предлагаете? – Я посмотрела в упор на Давида. – Вы ведь разбираетесь в ситуации лучше меня. Скажете через реку переправляться, буду переправляться. Скажете в машине утра дожидаться…
– Не надо дожидаться, – вздохнул Давид. – До дома Вадима тут меньше километра. Там, – махнул он в сторону мостика, – уже Члоу начинается. Прямо по дороге пойдешь, в его ворота уткнешься.
Я вгляделась в темноту. Конструкции моста выглядели странно, но я сочла это за обман зрения.
– А почему нельзя через мост переехать? Он же вроде стоит, не падает…
Давид покачал головой.
– Все можно, дорогая, только ему лет сто уже. В старину горцы колес не знали. И летом, и зимой на санях ездили. Пойдем, покажу. Если не побоишься, через полчаса дома будешь. Вадим обрадуется, баню затопит, стол накроет.
– Ой, зачем мне излишества? – улыбнулась я. – Горячий чай – и кувырок в постель. И поспать часов десять!