Небо на двоих
Шрифт:
Судя по размеру, рубашка принадлежала Вадиму, а вот брюки и носки были гораздо меньше, хотя чуть велики для меня. Одевшись, я почувствовала облегчение, словно натянула на себя защитный панцирь, а вместе с грязью и мокрой одеждой исчезли из жизни прежние страхи. Только ни горячая вода, ни теплая одежда не смогли избавить от озноба. Меня слегка потряхивало, возможно, от усталости и двух бессонных ночей. Чашка сладкого чая с лимоном, толстый бутерброд – и в постель! Это ли не предел желаний?
Я сделала несколько шагов по коридору. Сознание работало слабо, язык во рту
Вадим ждал у подножия лестницы. Судя по веселой искорке, проскочившей в его глазах, смотрелась я сейчас даже нелепее, чем в грязной одежде. По крайней мере, у ворот он не веселился. Но у меня не было сил злиться, а Вадим быстро взял себя в руки.
– С легким паром, – сказал он, улыбаясь. – Ну как? Согрелась немного? Ожила?
– Ожить ожила, – вздохнула я, – а вот согреться не могу. Наверное, простыла немного.
– Простывать у нас не положено. Проходи, сейчас лечиться будем.
Мы подошли к столу, тому самому, огромному. Но теперь добрая его часть была заставлена блюдами. Чего только здесь не было! Красные помидоры и пупырчатые огурчики, пучки петрушки, кинзы, кресс-салата и укропа, нежные метлы зеленого лука, желтые ломтики копченого сыра, мраморная мамалыга и вареное мясо, на большом блюде – цыплята табака, а в другом, горкой, картофельное пюре. Чуть в стороне – тонкие лепешки лаваша, а рядом – золотистые хачапури. От запахов у меня закружилась голова. Я на мгновение зажмурилась и, сглотнув слюну, обвела взглядом стол. Все это великолепие да на скорую руку? В жизни не поверю! Тут пятерым нужно трудиться, чтоб приготовить такую прорву угощения!
Но вслух усомниться не успела. Вадим опять опередил меня.
– Мадина с дочкой постарались. Одной ей не справиться.
– А кто такая Мадина? – все-таки не сдержалась я.
– Соседка. Вдова моего друга. Он милиционером был, три года назад его убили на границе. С тех пор Мадина помогает мне по дому. Жить на что-то надо, детей учить.
Я промолчала. Информация была почти исчерпывающей. И все же мне очень хотелось взглянуть на эту женщину. Не знаю почему, но я чувствовала беспокойство, когда Вадим называл ее по имени.
– А ты разве не пригласил ее к столу? – спросила я.
Вадим пожал плечами.
– Бесполезно. Она за стол никогда не садится. Ни со мной, ни с моими гостями. А сейчас коров нужно доить, затем на пастбище выгонять. Мадина сегодня из-за нашего завтрака припозднилась.
– Можно было что-нибудь попроще придумать. – Я обвела взглядом стол. – Тут же человек на десять наготовлено.
– Не бойся, – отмахнулся Вадим, – если останется, найдется, кому съесть. Сейчас голодный Давид с мужиками нагрянет, а им только подавай.
Хозяин жестом показал на стул.
– Присаживайся! – И сам устроился рядом.
Я отщипнула крупную виноградину от грозди, лежавшей в вазе, и положила в рот. Она была вкусной, но очень холодной, и я оглушительно чихнула. Вадим сердито посмотрел на меня и взял за руку.
– Ну вот, руки ледяные. Сейчас я тебя согрею, как положено.
Он прошел в кухню и принялся с грохотом выкатывать ящики
– Хлебни! Только резко, одним глотком! Главное у нас лекарство, всю простуду как рукой снимет.
Я не почувствовала подвоха. И приняла жидкость внутрь, как велел, одним глотком… Горло полыхнуло огнем! Я закашлялась, вылупила глаза, которые мгновенно наполнились слезами. Но Вадим, не позволив перевести дыхание, подсунул мне ломоть черного хлеба с куском говядины, чем-то намазанной сверху.
– Закусывай, закусывай! – Голос его звучал ласково. – Это всего лишь чача. Давид сам гнал. Семьдесят градусов. Все вирусы сдохнут!
Я никак не могла отдышаться и, взяв протянутый ломоть, откусила приличный кусок. Во рту будто петарда взорвалась, эхом отозвавшись в затылке. Язык обожгло, в носу, словно болид промчался. Боже! Впервые я поняла, что значит выражение «глаза вылезли на лоб». Я вскрикнула, схватилась за горло, слезы ручьем побежали по щекам. Тогда я цапнула помидор и впилась в него зубами. Сок брызнул во все стороны, но мне было не до приличий. Только теперь огонь, пожиравший небо и язык, потух.
– Что это было? – еле ворочая языком, спросила я.
– Всего лишь горчица, – засмеялся Вадим. – Крепко я тебя подлечил? Теперь никакого насморка, никакого кашля!
Все к тому располагало, чтобы огреть его чем-то тяжелым, но силы почти оставили меня. После столь экстремальной профилактики простуды совсем расхотелось есть. Я взяла в руки чашку, и принялась маленькими глотками пить горячий запашистый чай с медом и лимоном. Постепенно ледник внутри начал таять, вот уже и к ногам подступило тепло. А затем вдруг страшно закружилась голова, и я закрыла глаза, вцепившись в чашку как в спасательный круг. Последнее, что почувствовала, как мне осторожно разжали пальцы, отняв чашку, а потом кто-то рядом засмеялся и подхватил меня на руки…
Глава 13
Я открыла глаза. Солнце за окном светило так ярко, что его лучи пробивались сквозь жалюзи. Потянувшись, я отбросила легкий плед и села на постели. Оглядела комнату, ту самую, которую выбрала, с джакузи. Мебель дорогая, в итальянском стиле, цвета шоколада и с позолотой. Белый ковер на темном паркете, белые шторы, большой цветок на красивой подставке в углу. И белая постель, в которой я спала – как в колыбели, такой она была мягкой и удобной.
Здорово! Я с удовольствием и совсем, как в детстве, несколько раз подпрыгнула, испытав матрас на упругость, погладила пушистый плед. Не любила я купеческую роскошь, всякие там балдахины, ламбрекены и позолоту, но в этой комнате чувствовала себя необыкновенно легко. Вероятно, потому, что впервые за много-много дней выспалась от души. На кресле возле кровати лежали банный халат и большое полотенце.