Небо на плечах
Шрифт:
Две случайные встречи с Гошей Большим, одна из которых закончилась смертью кронштадтского моряка, подарили мне неподдающееся логике восхищение нижних чинов сводного гарнизона. Как мне докладывали, теперь среди матросов и солдат гуляли слухи, что я чуть ли не из лап смерти выцарапал его накануне, а над его остывающим телом рыдал кровавыми слезами и клялся отомстить.
Кому?!
Вдобавок в строй начали возвращаться те, кого оперировал в госпитале, рассказывая остальным байки о моем золотом сердце и небывалой мощи. Последнее было ближе к правде, но бегать и опровергать я не собирался: если доверие и авторитет, которые люди нарабатывают годами, сами шли мне в руки, смешно было бы этим не воспользоваться.
С офицерами и аристократами было сложнее — мешал возраст, но тут на выручку приходило то, что я и раньше был известен, а оказываемая с расстояния поддержка императора давала надежную крышу. Ну еще и «шарм», которым нужда заставила овладеть в совершенстве.
Придя в себя, с головой окунулся в текучку, разруливая то, что не мог решить штаб во главе с Олегом.
Ругался с Москвой.
Окончательно перешел на «государь» в общении с его величеством. И то только потому, что так было короче, чем «Константин Александрович». Впрочем, я и это-то обращение часто забывал добавлять.
Скандалил с клановыми.
Наживал врагов и союзников.
В придачу к военному положению максимально ограничил перемещение людей, ввел комендантский час.
Мародеров приказал расстреливать на месте, добавляя их тела к общим кучам, приготовленным на вывоз.
Дал широчайшие полномочия старшим патрулей, что мне, вероятно, еще аукнется.
По телефону и лично заставил кланы принудительно-добровольно передать под мое подчинение своих людей и технику.
Промышленники и купцы ломались, торговались, но открывали мне свои склады.
Простые люди несли в пункты помощи последнее.
Умирающему городу шла помощь со всей страны. Один Ярцев-старший снарядил два эшелона с продуктами и медикаментами, которые распределял по районам Борис. Он же вместе со своими помощниками взвалил на себя обязанности по остальной логистике, освободив людей для других дел. Два наши с ним недостроенных торговых центра мы отдали под нужды эвакуированных жителей из северных районов.
Открыл пункты прививок от ветрянки. Знаю, что поздняк, что надежды почти нет, но я не мог не попробовать! Запасов вакцины было мало, спросом до этого она не пользовалась, поэтому прививали только самых маленьких детей и сразу же отправляли на южную границу города.
Вечером прибыл обещанный корпус добровольцев, мгновенно растворившийся на просторах Петербурга.
Но всего этого было недостаточно.
Крематорий не справлялся с нагрузкой, и я скрепя сердце приказал Олегу и немногим оставшимся темным гвардейцам уничтожать тела прямо на улицах. Перекрестки и площади украсились выжженными ямами, а над городом повис мерзкий запах горелой плоти. Шашлык я теперь долго не смогу есть, потому что Дворцовую площадь не миновала сия печальная участь, а в мои окна залетали дым и копоть.
Нанеся самый первый и страшный удар, выбив почти десятую часть населения за двое суток, эпидемия продолжала собирать свой урожай, вспыхивая очагами в самых разных районах, в основном — по-прежнему на северо-западе.
Вся надежда была на ученых.
Не скажу, что на случайно обнаруженного в больнице Митьку у меня были обширные планы, но в мире, где сильный темный легко мог устроить локальный филиал огненной геенны, такие кадры были на особом счету. А с наследственностью названому брату тоже повезло. Человек, давший жизнь Дмитрию и подаривший отчество мне, был кем угодно, но не слабым магом: одно то, что его в свое время без проблем взяли в гвардию, о чем-то да говорит. И не знаю, где уж откопал Николай Васильев свою Диндилю, но породу она ему точно не испортила.
Я не много знал о Митькином обучении в академии Приказа — и виделись редко, и умалчивал брат о многом, — но не сомневался, что на минимальном уровне обращаться с МБК его натаскали. А одаренный в доспехе, даже новичок, — это супермобильный танк и боевой вертолет в одном лице, которому я нашел бы применение. Да те же тела бы на улицах уничтожал!
Но бледный и все еще пошатывающийся Дмитрий, появившийся на пороге моего кабинета, поломал планы одной фразой:
— Слово и дело!
— Э-э-э… Мы тут вроде бы не в кино снимаемся?..
Больше всего в этот момент мне хотелось дать брату в морду.
Пятиминутку с Олегом пришлось свернуть, благо уже все обговорили. Оглянувшийся в дверях Земеля, правда, успел увидеть короткий хук в челюсть, который я все же отвесил Митьке.
— Рассказывай! — приказал я брату, когда он вновь утвердился на ногах.
— Слово и дело! — упрямо повторил он.
Вот не знай я Митьку, решил бы, что это подстава, — только расследования заговора мне тут и не хватало для полного счастья! Но в этой жизни тех, кому я безоговорочно верил, можно было по пальцам одной руки посчитать, и брат входил в их число.
Снял печатку и продемонстрировал обратную сторону. Дмитрий завистливо покачал головой:
— «Аз»?! У меня только «Буки», и то из-за дедова архива, наверное. Я, конечно, подозревал, что графа просто так не дают…
— Не отвлекайся.
Митька вздохнул и приступил к рассказу, как он дошел до жизни такой.
— Наверняка помнишь, как дед вдалбливал нам списки агентов? — Я кивнул. — Кое-кого он передал только мне. — Произнося это, брат испытующе уставился мне в лицо, пытаясь понять реакцию.
А мне было все равно. То, что Митьке досталось больше информации от нашего легендарного деда, меня не волновало ни тогда, ни теперь. Я и той, что не слил Милославскому, никогда не пользовался: вот оно мне надо — лезть в это? Забывать не забывал, мало ли как жизнь повернется, но активности не проявлял. Тем более что у меня и своих появившихся связей хватало, чтобы быть в курсе основных течений и подводных камней. Одна Полина Зиновьевна чего стоила! Эх, бабуля!..
Не дождавшись и тени возмущения, брат продолжил: