Небо над моим домом
Шрифт:
Юра повернулся так, чтоб подставить максимальную площадь тела под воздушное сопротивление. Теперь он летел грудью вперед, растопырив руки и ноги. Скорость его начала падать, но зверь, очевидно не в первый раз охотясь, точно так же развернулся торсом перпендикулярно к траектории полета и принялся отталкиваться всеми четырьмя конечностями назад, а мозг его, словно компьютер, рассчитывал точку пересечения с Гречкиным.
И тут Юра сделал то, что до него, вероятно, не делала ни одна жертва этого хищника. Юра снял кофту, скомкал ее и швырнул в сторону, тем самым оттолкнувшись от нее. Зверь пролетел мимо. Сейчас они уже удалялись друг от друга. До стены первым долетел Гречкин, но отталкиваться не спешил – ждал, пока хищник тоже долетит до стены.
– Попробовать долететь до кофты. Снова обмануть его. Он-то не умеет так.
Юра потряс лиану. Не сводя взгляда с хищника, Гречкин уперся ногами в поросшую мхом стену и схватился за ветку, которая тянулась, будто лоза, не пойми откуда и не пойми куда.
– Два метра бы обломать. – Юра распрямил ноги в коленях. Сейчас, можно сказать, он стоял на стене и, словно штангист, выполняющий упражнение «становая тяга», держал возле бедер ветку, толщина которой была сантиметра три.
– Такую просто так не сломаешь… Чем бы тебя…
Зверь сверли взглядом Гречкина, а Гречкин смотрел то на зверя, то на ветку.
Юра попробовал сломать ее об колено, но этот отросток просто гнулся.
– Ну, если ты там не собираешься на меня прыгать и времени у меня много, тогда попробуем такой способ…
Юра сел так, чтоб зверь был всегда перед глазами. Гречкин принялся зубами отслаивать верхние слои ветки. Клыком он стачивал волокна растения, и вот уже через минуту появились видимые достижения его работы – волокна горькой на вкус древесины торчали в стороны, а пропил составлял приблизительно полсантиметра. Юра продолжил точить ветку. Через несколько минут, когда уже ему удалось прогрызть ее наполовину диаметра, он попробовал снова сломать ее об колено и в этот раз у него получилось, но часть волокон не разъединились при переломе, а просто изогнулись. Гречкин вновь принялся работать зубами. Наконец-то лиана полностью разделилась надвое. Юра встал и, отмерив на глаз на лиане от того места, где грыз, метр восемьдесят, в очередной раз упер ее в колено и надавил. Ветка хрустнула и расщепилась на волокна в области изгиба. Какие-то ее части, сломавшись, разорвались, а какие-то пришлось разгрызать. С горечью во рту, но с чувством маленькой победы и с палкой в руках Юра висел лицом к зверю и готовился к прыжку в сторону выхода из этого зала.
– Ну… поехали! – произнес Гречкин и оттолкнулся.
Зверь оттолкнулся буквально через секунду после Юры – именно столько времени потребовалось хищнику, чтоб рассчитать с помощью скорости и направления Гречкина силу своего толчка и свое направление, и в этот раз уж точно перехватить цель на лету.
Юра летел, развернувшись к животному, держа палку перед собой двумя руками, будто копье. Животное, вытянувшись по струнке, летело к Юре. В момент, когда до зверя оставалось два метра и тот, шипя, оскалился и раскинул лапы в стороны, выпустив десятисантиметровые когти, Гречкин легонечко толкнул его концом палки в грудь.
Ужасная хищная тварь махала лапами, барахтаясь в невесомости, рычала и медленно отлетала от Гречкина. Юра достиг стены быстрее зверя. Следующим прыжком Гречкин добрался до своей кофты и надел ее. Потом полетел к тоннелю, по пути еще раз оттолкнул существо палкой. Юра надеялся, что зверь в итоге отстанет. Но не тут-то было. В тоннель Юра решил не залетать, пока это навязчивое существо не поймет, что человечиной ему сегодня не полакомиться. Пришлось отталкивать хищника еще десятки раз, летая туда-сюда, до тех пор, пока тот не потерял интерес к человеку. Учитывая, что тут есть более простые для охоты создания, хищник сдался и улетел в один из множества тоннелей в стенах.
– Останусь пока тут, раз ты сам ушел.
Юра полетел к шару с водой. Вначале он понюхал ее, потом лизнул, а потом напился вдоволь. Гречкин разделся догола и принялся фиксировать свои вещи в пространстве так, чтоб они никуда не улетали, не дрейфовали – осторожными движениями рук он поправлял левитирующие перед ним кофту, штаны, ботинки, трусы, носки и шест.
– Вроде не разлетаются.
Юре показалось, что начало темнеть. Гречкин сунул руки в воду и, загребая ими, погрузился в шар полностью и поплыл. Ощущение невесомости в воде исчезло, но это была лишь иллюзия, ведь для кровеносной системы ничего не изменилось. После нескольких дней, проведенных в полете, если не считать тысяч лет в хроно-капсуле, Гречкин вновь работал практически всеми группами мышц. Через минуту Юра вынырнул возле своей одежды. Из воды торчала только его голова. Он сделал еще несколько заплывов – проплыл шар насквозь туда и обратно и вылез.
Обсохнув, он оделся. В помещении действительно начало темнеть. Сейчас было отчетливо ясно, что тут есть смена дня и ночи. Юра понял, что если здесь обитают ночные хищники, а большинство хищников в принципе являются ночными, то как быть? Где укрыться на ночь?
Вдали раздалась трель, подобная трели цикад.
– Неудивительно. Если есть растения, должны быть и насекомые. Не может быть экосистемы без массива разных видов флоры и фауны. Эх… куда же мне приткнуться на ночь? Уходить далеко от входных ворот неразумно. Можно и заблудиться.
Темнело очень быстро. Все вокруг окрасилось в темно-коричневые тона. Откуда-то издалека раздалось птичье пение, похожее на пение соловьев или зарянок. Звуки вокруг чертовски напоминали Юре звуки земного ночного леса.
– Мне придется ночевать в некоем подобии джунглей в невесомости. Джунглей, наполненных, судя по всему, огромным количеством инопланетной живности. Н-да… Юра, кто бы мог подумать…
Гречкин разговаривал сам с собой. Это успокаивало его.
– Ладно, вся живность меня мало волнует. Меня волнуют только хищники. Если я не придумаю ближайшие минут двадцать, где безопасно переждать эту ночь, то дела мои так себе.
Для ночевки у Юры было два принципиально разных места. Первое – в замкнутом пространстве, то есть одном из тоннелей, второе – в громадном зале, где он сейчас и находился. Космонавт рассуждал так:
– В тоннеле, точнее в пещере, на первый взгляд уютнее. Но если выяснится, что там кто-то живет? Что, если я займу чье-то логово? Убегать там будет сложнее. Висеть всю ночь тут вроде как опасно, но зато здесь я всегда могу спастись бегством. Если, конечно, не стемнеет полностью. Решено. Остаюсь тут. Но где именно? Возле стены? Да, вполне. Прижать себя одной из этих лиан, чтоб не дрейфовать, и ждать рассвета. Так и поступлю.
Гречкин выбрал наиболее удаленное место от всех тоннелей, которые он собрался исследовать с рассветом, и от водяного шара: мало ли кто еще решит прийти сюда на водопой. Он просунул стопу за одну из лиан и, прислонившись спиной к ковру из мха, застыл, держа перед собой шест – единственное, что может спасти ему жизнь в этом невероятном мире.
Влажность воздуха была высокая, это место действительно напоминало земные тропики. Наступила ночь, и Гречкин погрузился во тьму. Повсюду слышались голоса и различные звуки: пели птицы, трещали насекомые, что-то где-то шуршало, пару раз вдали, вероятно из какого-то тоннеля, раздалось нечто похожее на львиный рев. Юра периодически дремал, но в сон не проваливался. Гречкин слушал ночь и видел перед собой образы Кати, Васечкина и Димки, держащего на руках ребенка. А еще Юру одолевали насекомые, которых приходилось постоянно скидывать с себя или убивать, шлепая их ладонью. Через несколько часов Гречкин услышал странный топот в зале, будто кто-то скакал по стенам напротив и сверху. Кто-то крупный. Топот перемешался со звуками возни, а потом и вовсе началось перекрикивание – одни животные мычали, или даже стонали, а кто-то ревел как медведь. Казалось, во тьме разворачивалась настоящая бойня. Когда шум поутих, Гречкин услышал чавканье.