Небо в рублях
Шрифт:
– Это неправда! Ты поправишься!
– Нет, – прошелестела Наина. – Я разговор врачей подслушала, счет идет на дни. Скажи, ты поняла, почему сержант сказал: «Претензий к вам, Смолякова, не будет»?
– Не очень, – призналась Ми.
Наина кашлянула.
– Просто я ему сообщила: за пару секунд до аварии я увидела, что женщина за рулем находится без сознания. Теперь все уверены – ты не виновна, просто случилось несчастье. Зачем я это сделала, понимаешь?
– Нет, – пролепетала Ми.
– Да я сразу, как узнала, что парализована, поняла: Леня сделает все, чтобы отказаться
– А твои родители? – прошептала Смолякова. – Марта…
– Сестре лишние хлопоты не нужны. Мама поглощена папой, думает только о его благополучии. Зачем ей внук невесть от кого! – пояснила Наина. – Я никогда не раскрою правды про Леню. Во-первых, люблю его. Понимаю, что мерзавец, но ничего поделать с собой не могу. Во-вторых, не имею права окончательно разрушать счастье сестры. Ведь сама же виновата, решение оставить ребенка приняла самостоятельно. Вот только… Ну скажи, ты бы захотела уходить из жизни, зная, что твой сын будет мучиться в интернате?
Ми вздрогнула:
– Нет.
Наина всхлипнула:
– И я тоже не хочу. Слышала, как ты сержанту врала… ну, что сама за рулем сидела, и, когда настал мой черед показания давать, сказала про твое бессознательное состояние. Похоже, ты мужа любишь?
– Да.
– И не желаешь, чтобы он в тюрьме оказался?
– Нет.
– Вот и ладно. Твой ребенок умер, бери моего и воспитывай, как своего.
– С ума сошла! – отшатнулась Ми. – Кто ж такое разрешит?
Наина издала странный горловый звук.
– Уже договорилась с врачом.
– И он согласился?
Соседка тихо засмеялась.
– Конечно. Не спрашивай, что он за это получил, неважно. Слушай меня внимательно. Доктор вечером сообщит Марте и Леониду о смерти моего младенца. Им отдадут тело, его похоронят на Новодевичьем кладбище, там же, где и меня. У нас есть место на старой территории, семейное. Там дед с бабушкой лежат. А ты уйдешь отсюда с малышом и будешь счастливо жить с мужем. Пообещай мне, что никогда, никогда не бросишь мальчика! Я заплачу!
Милада, лишившись дара речи, лишь охнула, а Наина продолжала:
– Можешь встать?
– Ну, в принципе, да, – ожила Смолякова.
– Видишь, на подоконнике моя сумка?
– Да.
– Возьми ее.
– Нет! – испугалась Ми. – Мне ничего не надо.
– Бери, бери. Открой и найди в кармашке маленький ключ. Давай действуй.
Милада покорно выполнила приказание.
– У меня была бабушка, – прошептала Наина, – мама папы. Она меня обожала и оставила много дорогих вещей. Запомни адрес: город Тверь, улица… Поедешь туда, квартира стоит пустая, о ней давно забыли. Там прописан брат папы, но он дома не живет – в бога сильно верит, при разных храмах молится. В общем, откроешь дверь этим ключом, войдешь в спальню, третий ряд паркета, шестая доска от окна. Нажмешь на край – откроется тайник. Бери все, что увидишь. Это сыну, ему… Не забудь, ясно? Выбора у тебя нет. Или воспитываешь мальчика, или я правду про аварию говорю. Впрочем, нет, не сумею. Умру так, зная, что сыну в приют дорога. Видно, бог мне твоего мужа в качестве наказания за связь с Леонидом послал. В общем, решай скорей.
– Я
– Ключ!
– Он мне не нужен!
– Нет, ключ забери. И вещи из тайника тоже! Адрес не забудь! Адрес!
Видя, что Наина разволновалась сверх меры, Ми спрятала найденный в потайном кармашке сумки ключик.
Часа через два Наине стало плохо, ее перевели в другую палату, а к утру она умерла.
Спустя сутки Ми уехала домой с мирно сопящей на руках крошкой. Выходя из больницы, она столкнулась со стройной плачущей женщиной и мужчиной в черном костюме. Это были Леонид и Марта, прибывшие за телами Наины и мальчика…
– Значит, Кит не ваш сын, Милада?! – воскликнула я.
– Генетически – да. Но на самом деле он мой мальчик.
– Никита знает историю своего рождения?
– Нет, конечно, – замахала руками Милада. – В курсе только Лена Рыбкина, мне пришлось ей открыться.
– Почему?
Милада вздохнула.
– Слушайте дальше, поймете!
…После появления в доме младенца Марсик сильно изменился. Он прожил с женой и сыном неделю и заявил:
– Развод. Хватит. Надоело слушать писк. Ступай вон!
Гордая Милада схватила Никиту и вернулась к Марфе. Но «добрая» мама не испытала никакой радости при виде дочки. Более того – оказалось, что у вдовы есть любовник, который, несмотря на то что земля на могиле ее мужа еще не успела осесть, поселился в доме покойного Олега Сергеевича.
Марфа, правда, впустила Ми в дом, но предупредила:
– Всего на неделю.
Бедная молодая мать растерялась и бросилась к Рыбкиной. Лена в то время обитала в крохотной комнатенке в коммуналке. Но, несмотря на свои стесненные обстоятельства, она сказала:
– В тесноте, да не в обиде! Перебирайся ко мне.
Наступило время тотальной нищеты. Никита оказался болезненным ребенком, требовавшим постоянного ухода. Помощи ждать было неоткуда. Марсик моментально развелся, потом сунул кому надо взятки, и Ми внезапно вновь оказалась прописанной у матери. Комната в коммуналке, которую выбил для своей дочки Олег Сергеевич Смоляков, отошла Марсику в единоличное пользование.
Другая бы женщина подняла скандал, обратилась в милицию, в суд… Но Милада не обладала бойцовским характером. Кроме того, у нее на руках был Никита, занимавший все ее время. Молодой матери было очень трудно, в первую очередь материально. Трудно до такой степени, что она один раз расплакалась у кроватки и в припадке отчаяния воскликнула:
– Вдруг Наина не соврала? Может, действительно под паркетом лежат деньги?
– Что? Где? Какие деньги? – изумилась Рыбкина.
Смолякова осеклась, но поздно. Настойчивая Елена вытряхнула из подруги правду об аварии и всем прочем. Рыбкина не стала впадать в истерику, заламывать руки и возмущаться глупостью Ми. Нет, она сказала:
– Бог – он все видит! Еще посмотрим, кто окажется на коне, ты или Марсик. Отольются ему твои слезы, подавится он любовью Милады Смоляковой…
А после сего высказывания укатила в Тверь. Назад Лена явилась через день, вошла в комнату, упала на единственную кровать, где они с Ми спали валетом, и обморочным голосом доложила: