Небо в рублях
Шрифт:
Я снова удивилась, но пошла выполнять указание.
Никита не уточнил, в каком шкафу должен стоять невесть зачем ему понадобившийся том, поэтому я начала методично пробегать взглядом по корешкам. Едва я добралась до второй полки, как услышала звук поворачивающегося в замке ключа, а потом из-за дубовой створки глухо прозвучал голос Раисы:
– Сиди тут тихо, велено было тебя запереть, чтоб не сбегла. Уж не обижайся! Никита заплатит, потерпи чуток. Ложись на кровать да подрыхни. Разве ж плохо?
Первым моим позывом было начать колотить руками и ногами в филенку, но потом я поняла, что подобное поведение крайне глупо, и решила на самом деле устроиться на широком, заваленном
Спать мне совершенно не хотелось, а вот почитать можно. Я в задумчивости постояла около полок и увидела, что у Милады подобрано полное собрание своих сочинений. Но оно уже все было мною тщательно изучено. Потом мой взгляд упал на разноцветные пухлые книжонки, стоявшие за стеклянными дверцами. На их кожаных корешках не имелось ни названий, ни фамилий авторов.
Меня охватило любопытство. Я ведь уже один раз осматривала комнату Ми, но, честно говоря, особого внимания на книжные шкафы не обратила, думая, что там вряд ли найдется нечто интересное. Да, в тот день я очень торопилась и постоянно оглядывалась на дверь, ведь в любой момент в эту странную комнату, помесь кабинета со спальней, мог войти кто-нибудь из домашних и гневно задать мне вопрос: «Ты почему тут шаришь на полках?»
Сейчас-то уж точно сюда никто не ворвется, есть время все тут как следует обследовать.
Испытывая некоторое неудобство – я уже сообразила, что это такое. Я взяла тот ежедневник, что лежал сверху, и раскрыла его. Вообще говоря, не принадлежу к породе людей, которые способны тайком изучать чужие записи, и очень не люблю, «когда мои читают письма, заглядывая мне через плечо» [9] . Но ведь надо найти Миладу, теперь я была абсолютно уверена, моей любимой писательнице грозит опасность, в ее доме творятся ужасные дела. А для этого надо узнать о ней как можно больше.
9
Цитата из песни Владимира Высоцкого.
Глубоко вздохнув, я раскрыла книжечку. 2003 год.
«2 января. 15.00 – TV, запись, 17.30 – газета, интервью. Купить продукты. 3 января. Сдала книгу в издательство. 16.00 – радио, 18.00 – магазин «Молодая гвардия», встреча с читателями. Лекарство для Ники, не забыть! 4 января. Начала новый роман, 16.00 – детская больница, встреча, 18.30 – интервью. Заехать в хозяйственный на МКАД, нужны розетки и шнур для TV. 5 января. 15.00 – собак к ветеринару на прививки, 17.00 – TV, купить подарок Толику на день рождения…»
Я листала страницы, внимательно изучая записи, сделанные крупным почерком аккуратной девочки-школьницы. 2004, 2002, 2001, 2000… Ежедневники менялись, но их содержание оставалось неизменным. В том смысле, что в них были лишь краткие, для памяти, записи дел на день.
Спустя примерно час меня охватило глубочайшее удивление: господи, а когда же она живет? На страницах не нашлось упоминаний о походах в театр, кино или на тусовки. Начиная с трех-четырех часов каждого дня, Милада металась по самым разным делам, в основном – телевидение, радио, встречи с читателями, журналистами, посещение больниц. Раз в месяц с точностью прибытия курьерского поезда в ежедневниках встречались короткие сообщения: «Сдала книгу в издательство. Начала новый роман». Смолякова не болела, не отдыхала, не бездельничала, она работала с упорством робота. Просто Терминатор, а не женщина! А еще Ми вела домашнее хозяйство, моталась за продуктами, сдавала белье в прачечную, покупала всякие мелочи, возила своих животных к ветеринару, думала о подарках для членов
Еще, похоже, она жила не по часам, а по минутам, потому что частенько мой глаз натыкался на такое время встречи – «15.12» или «18.48». Очевидно, Ми принадлежит к породе людей, которые никогда никуда не опаздывают. На мой взгляд, подобное существование напоминает каторгу, но Смолякова стала вызывать у меня уважение. До того как прочитала ежедневники детективщицы, я совершенно искренне считала литераторов баловнями судьбы, сибаритами, которые вылезают из теплых постелек к полудню, потягиваясь, пьют кофеек, потом бродят по саду, ожидая вдохновения, часок тоскуют у стола, а затем отправляются в клуб или казино. Сейчас этот придуманный образ померк. Впрочем, я все же допускала, что среди литераторов случаются подобные особи, но Ми точно не относилась к их породе. Скорей ее можно было назвать лошадью, которая прет в гору неподъемную телегу, где сидит огромное количество народу. Даже летом у нее не имелось роздыха. Вот, допустим, июнь 2000 года: «16 июня. 18.00 – TV; 21.00 – радио», «17 июня. Издательство, название для новой книги, совещание. 18.00 – журналист», «18 июня. 10 утра – Наина. Взять корзину в цветочном магазине».
Я уставилась на запись. Десять часов утра? Совершенно нехарактерное для Ми время. Насколько я поняла, в первой половине дня она писала свои романы, ее деятельность вне дома всегда начиналась с пятнадцати часов. А тут – утро, десять! Почему Милада собралась поехать на кладбище к Наине в такое время? Хотя, может, погост рано закрывается?
Я схватила ежедневник за 2002 год. «18 июня. 10 утра. Наина. Взять цветы». Так, теперь заглянем в «склерозник» за 2001. «18 июня. Наина. 10 утра. Забрать розы». Я лихорадочно листала тихо шуршащие странички. Каждый год 18 июня, ровно в десять утра, Милада приходила на могилу Наины с букетом. Традиция не была ни разу нарушена.
Я аккуратно сложила разноцветные книжечки на место и легла на широкую кровать. К голове начала подкрадываться мигрень, но мне было наплевать на плохое самочувствие. Теперь точно знала, где и во сколько найду завтра Ми.
Глава 29
Чья-то сильная рука потрясла меня за плечо. Я села и с трудом разомкнула веки. Надо же, как крепко заснула…
– Что у нас случилось? – вылетело у меня изо рта, я совершенно забыла, что не дома. Но тут же взгляд наткнулся на чужую мебель, и я прикусила язык. Дашутка, осторожно, ты в комнате Смоляковой.
– Испугал вас? – произнес приятный баритон.
Я повернула голову и увидела обладателя только что трясших меня железных пальцев.
– Простите, не хотел, – улыбнулся мужчина и слегка покраснел, – меня зовут Володя Алексеев. Как себя чувствуете?
– Голова болит, простите, конечно, – принялась я исполнять роль смущенной поломойки. – Извините, на хозяйскую постель легла, но мне велели в спальне сидеть, а…
– Вас никто не станет ругать, – продолжал улыбаться и краснеть Алексеев. Внешне он казался смущенным, но глаза мужчины смотрели холодно и цепко. Стало понятно – передо мной профессиональный сотрудник неких правоохранительных структур, но явно не простой милиционер. На плечах Алексеева хорошо сидел черный костюм отличного качества, под пиджаком шикарная белая рубашка с модным галстуком, на ногах ботинки из дорогой телячьей кожи, а в целом вся одежда Владимира тянула не меньше чем на пару месячных окладов простого мента, а то и больше.