Небо в рублях
Шрифт:
– Вы не бойтесь, – успокаивающе зажурчал Володя, – к вам никаких претензий. Как вас зовут?
– Даша, – проблеяла я, – простите, конечно.
– Дашенька, попробуйте вспомнить, что вы видели и слышали. Раиса говорит, вы сидели в шкафу и случайно стали свидетельницей ссоры между Вероникой и Лизой.
– Ой, я не хотела!
– Не пугайтесь. Сразу видно, вы – отличная работница и хороший человек, – приободрил меня Володя, – излагайте все спокойно.
Старательно изображая из себя туповатую особу, я завела разговор. Володя кивал и
– Молодец. Представляю, как перепугались.
– Ага, до смерти.
– Ну, теперь все в порядке.
– То есть? – выпала я из образа малограмотной прислуги. – Что вы имеете в виду? – Потом спохватилась, вытерла нос ладонью и добавила: – Простите, конечно.
– С Вероникой Григорьевной не случилось ничего ужасного.
– Она жива?!
– Нет, увы, скончалась, – грустно протянул Алексеев, – несчастный случай.
Я захлопала глазами, а он спокойно продолжал:
– Увы, возраст! Веронике Григорьевне и раньше делалось плохо, давление у нее скакало. Милада пыталась вразумить старуху, но, знаете ли, пожилые дамы бывают своенравны. Вероника Григорьевна отказывалась принимать таблетки, ну и… увы… инсульт.
– Инсульт?
– Да, – закивал Алексеев, старательно навешивая на красное лицо выражение скорби. – Беда. Мы восстановили ситуацию, врачи и милиционеры с нами согласны. Вероника сильно понервничала. Сначала не поняли, по какой причине старуха вышла из себя, и здесь вы оказали нам огромную помощь. Бабушка повздорила с Лизой. Обычное в общем-то дело, но у Вероники Григорьевны гипертония, давление и скакнуло. Очевидно, ей стало плохо, захотелось глотнуть свежего воздуха, бабуся приблизилась к окну и… потеряла сознание. Инсульт убил ее мгновенно, на землю она падала уже мертвой. Ужасная случайность. Понимаете?
– Ага, – кивнула я. – А где Лиза, чего она так торопилась?
Володя улыбнулся.
– Ох уж эти девушки! Елизавета, разгоряченная ссорой, решила слегка расслабиться и поехала в фитнес-клуб, поплавать в бассейне, попариться в баньке. Там мы ее и нашли. Бедняжка так расстроилась, узнав о кончине Вероники Григорьевны, так плакала, так убивалась, что пришлось ее госпитализировать. Сейчас Лиза в клинике. Вы все тут испытали огромный стресс. Никита тоже увезен в лечебницу, для него оказалось тяжелым испытанием услышать о смерти бабушки. Ведь в семье это вторая смерть за последние дни. Да вы же все знаете…
– Понятно, – протянула я.
– Голубушка, – заулыбался Алексеев, – вот, держите.
В моей руке оказались купюры.
– Купите себе вкусного, – журчал Володя, – икорки, рыбки, пирожных, стресс надо заедать. Мы уезжаем, тело Вероники отправлено в морг, Никита и Лиза в клинике, о Настеньке тоже позаботимся. Вы ступайте к Раисе, ясно?
– Ага.
Володя улыбнулся:
– Знаете, Милада очень любима народом.
– Я в курсе, читаю ее книги.
– Превосходно! Нравятся?
– Очень.
– Чудесно! Поймите, голубушка, не дай бог до «желтых»
– А ее же дома нет, – ляпнула я.
Володя кивнул:
– Верно. Вам я открою тайну. Смолякова легла на операцию.
– Ой! Заболела!
Алексеев усмехнулся:
– Да нет. Подтяжку сделала, хочет моложе казаться. Естественно, этот факт попытается скрыть любая женщина, поэтому Ми потихоньку смылась в Швейцарию, но на днях уже вернется.
– Ага.
– Голубушка, надеюсь, вы не станете болтать лишнего? – ласково предупредил Володя. – На все вопросы посторонних, подчеркиваю – посторонних, людей следует отвечать: «Ничего не знаю».
– А так оно и есть, – затрясла я головой, – верно. Ниче не видела и не слышала.
– Умница, – кивнул Алексеев, – кстати, думаю, вам, молодой женщине, надо подумать о карьере. Вот что, дней через десять приходите ко мне в «Марко», возьмем вас уборщицей.
Я молчала, Алексеев прищурился.
– Думаете, чушь предлагаю? Ан нет, голубушка, в «Марко» перед вами широкий путь. Сначала простая поломойка, затем бригадир, начальник участка, заведующая хозяйственным отделом, вице-директор по коммунальным услугам. Карьера! Ясно?
Я кивнула.
– Вот и чудесненько, – сверкал улыбкой Алексеев, лицо мужчины приобрело нормальный цвет, а из глаз улетучилась настороженность, – в «Марко» ценят трудолюбивых, умеющих держать язык за зубами сотрудников.
Раю я нашла на кухне.
– Вот ужас-то! – всплеснула руками домработница. – Инсульт. Ой, жуть!
– Чего делать надо? – осведомилась я.
– Зайди в комнату к Нике, – нервно заговорила Рая, – и прибери там. Полы помой тщательно, пыль вытри, а то народ демонстрацией ходил, натоптали!
– Хорошо, – кивнула я.
– Сделаешь и домой пойдешь, – поеживаясь от озноба, докончила Раиса.
Я поплелась в спальню Ники. Заходить в обитель внезапно скончавшейся старухи совершенно не хотелось. К тому же у меня опять сильно разболелся невесть где пораненный палец – нарыв делался все больше и больше, он совершенно не собирался рассасываться.
Решив особо не утруждаться, я подняла на второй этаж ведро с водой, швабру, открыла дверь и пригорюнилась. Если в ваш дом, не дай бог, конечно, приходила милиция, то вы представляете, какой кавардак остается после того, как парни в форме покидают помещение. В нашей действительности есть три категории граждан, которые никогда не переобуваются, топают по блестящему паркету и чистым коврам прямо в уличных ботинках: это милиция, врачи и слесари-сантехники. Справедливости ради следует отметить, что последние – самые противные, от ментов и докторов остается просто грязь, а за работниками вантуза и разводного ключа тянутся цепью черные пятна то ли мазута, то ли машинного масла, в общем, невесть какой, но липкой и совершенно несмываемой субстанции.