Небо
Шрифт:
– Мы потерялись, – устало говорил Витя. Голос был таким далеким, словно доносился из другой галактики. – …не знаю, где оказались. Тут какие-то кривые деревья, земля горячая… – Треск. – …из них поднимаются испарения, и дышать невозможно.
Радист испуганно посмотрел на Волкова, который
– Не знаю, куда идти. Но я вижу далекие строения на холме. Тропа ведет туда… но легче спуститься вниз… – Долгий провал связи. – Сереге совсем худо, у него… провалилась грудь… У меня кровь из ушей и все время болит голова …
На этом сообщение оборвалось.
Радист вцепился в микрофон, ожесточенно вызывая группу, но Дубенко не откликался. Волков выплюнул кашу в котелок и отставил его в сторону.
Они шли прямиком туда, куда достойные люди, вроде них, попадать не должны. Он уже догадывался, чем закончится поход. Даже был уверен. Ведь там с ними начало происходить то, что здесь сотворила ухнувшая под ноги мина.
Перед глазами вновь восстало лицо Дубенко, искаженное предсмертным страхом.
Ночь за пологом казалась глубокой и бесконечной. Молодой радист уснул, прижавшись щекой к столу так, что губы по-детски съехали в сторону и раскрылись. Волков не стал его будить и сам сел за рацию. Где-то на исходе второго часа, когда тяжелые мысли переполняли голову, он сбился и уже неосознанно повторял омертвевшими губами: «Витя! Витя, ответь! Витя! Витя! Витя!»…
И ответ «Небо» пришел. Невероятно, но пришел!
Правда, он был таким далеким, словно его не существовало. Словно он был слуховым миражом.
– Николаич! – Кажется, Дубенко был взволнован. Хотя при такой слышимости легко ошибиться. – Забудь о том, что я говорил в прошлый раз. Все забудь! Тут… ты не поверишь! Мы забрались на холм! Эти строения… это наши дома, понимаешь? Серегин дом напротив моего. Антоны тут же. Стоят рядышком, и такая благодать кругом, что… – Станция взвизгнула, проглотив остаток предложения. – Катька моя и в самом деле вымахала! Николаич, дай нам сутки! И мы вернемся…
Он старался не смотреть на радиста, который проснулся и, хлопая глазами, непонимающе таращился на командира.
– Да, Серега просил передать… – Волков едва различил эти последние слова. – Не отправляй письмо! Не отправляй! Надобности теперь нет…
Больше от группы Дубенко радиограмм не поступало. Никогда.
Волков сообщил роте и командованию, что группа Дубенко героически погибла, выбираясь из вражеского тыла. А следующей ночью они с Остаповым похоронили тела.
…К лету 44-ого года о старшем лейтенанте Волкове, командире разведроты 93-его гвардейского стрелкового полка, ходили две странные байки. Рассказывали, что в планшете у него лежат пять великолепно оточенных карандашей, которыми он никогда не пишет, а только изредка их рассматривает. И еще говорили, что иногда, хлебнув горькой после удачного наступления или взятия города, он присаживается возле радиостанции и, вращая ручку настройки, вслушивается в бездонный эфир.