Нечеловек
Шрифт:
– Макс, пойдем к нам, – предложил Женя. – Чайком с печеньем закрепим.
– Да, негусто.
– Да ну их. Говорил я Пинчуку: давай нам по пятихатке, мы сами будем себе готовить.
– По пятихатке?
– По пятьсот. За то, что мы тут сейчас попили супца вприкуску с пародией на котлету, с нас берут по триста рябчиков в неделю.
– А зарплата…
– Да, – коротко ответил Евгений. – Питание вычитают из зарплаты.
Сейчас Максим не мог припомнить, была ли эта информация в объявлении. Да даже если и не было, теперь она появилась, и ничего не попишешь. При грубом подсчете Макс определил ту сумму, которую он не довезет домой. За два месяца
– А за жилье? – спросил он.
– Хоть за это спасибо. Избушка на курьих ножках бесплатно.
Они подошли к избушке, вошли внутрь.
– Ты в курсе, за что здесь еще вычитают? – Женя включил электроплитку и поставил чайник. – За испорченный материал. В нашем случае это светильники и выключатели. Вот так-то. Да у меня жопа взмокла, пока я этот гербарий в спальне повесил.
Максим улыбнулся – бра, которые вешал Женя, были похожи на букеты цветов.
– Отломи я там хоть что-нибудь, все – езжай, Валуев, домой без зарплаты. А то, не дай бог, – Женя три раза плюнул через левое плечо и постучал по крышке стола, – и продать дома что придется, чтобы возместить убытки.
– Да ну, Жека. Что ты ему, дом собрался снести, что ли?
– Самая дешевая хреновина – это та, что я вешал. Восемь тысяч рублей одна такая веточка.
Это куда как больше огорчило Максима, чем затраты на питание. Конечно, он тоже не собирался крушить люстры, но всякое бывает, и уезжать без денег домой не хотелось.
Они попили чаю. Когда выходили из домика, им навстречу вывалился пьяный Даниил Хабалов.
– Отлежится сегодня… – Женя догнал Макса уже на крыльце дома.
– Лучше бы он дома отлеживался, – перебил Женьку Максим. – На что он пьет?
– Ему Пинчук на день рождения давал деньги, якобы на телефон.
– Телефон? Тыщи три дал, что ли?
– А кто его знает? Три не три, а две так точно.
– Пока он их не прожрет, вряд ли отлежится. – Макс вошел в спальню хозяев, где и работал до обеда. Женька постоял у двери, потом развернулся и пошел в гостевую.
Максим, конечно, не ждал, что здесь будет все гладко, но столько работы – и всего один работник… Да еще риск уехать без зарплаты. Всего два пункта, расстроивших Бабурина, но оба они напрямую связаны с Хабаловым, черт бы его побрал! От него больше пользы будет, если он в дом не войдет. О Данииле Хабалове сложилось впечатление, что он неответственный и ограниченный человек. Такие, как он, обычно и рассказывают по приезде из Москвы, что работы там никакой нет. Допускать его до светильников ценой в зарплату было нельзя. Даниил мог, как слон в посудной лавке, подставить себя и фирму. Фирма разбираться не будет – заставит выплачивать всех. Пусть сидит в домике. Насколько понял Максим, ему осталось пятнадцать дней. Пусть у себя в деревне коровам хвосты крутит!
Макс знал пару мужчин из деревни Хабалова, которые жили довольно успешно. Это, конечно, не значит, что и Даниил должен быть неприлично богатым, но все-таки. Не можешь заработать у себя – работай в Москве. Работать – это вообще, похоже, не для Хабалова.
Черт с ним! Пару недель можно потерпеть.
Анжела вошла в кабинет и привычным движением поставила сумочку на стол. Прошла к большому окну, выходящему во двор торгового центра, подняла жалюзи. Вставшее солнце заливало осенними лучами маленький ухоженный дворик. Вчера, проводив Максима, она много плакала, из-за этого сейчас немного болела голова. Она пролежала всю ночь, не сомкнув глаз.
Молодец Максим! Хорошо придумал. Пожив два месяца в разлуке, они соскучатся настолько, что позабудутся все невзгоды. Анжела улыбнулась и подошла к столу. Подняла сумочку. И тут увидела пухлый конверт. Анжела села в кресло и положила руки по обе стороны от конверта. Она боялась прикоснуться к нему. Мыслей о биологическом или каком-либо еще оружии, запечатанном в конверте, не было. Но даже если это и был обычный розыгрыш, Анжеле было страшно. Однако любопытство победило. Она разорвала конверт и достала пачку фотографий. Порнографических или эротических? Анжела слабо разбиралась в этих терминах, но то, что эти снимки сделаны не для всеобщего обозрения, – она поняла сразу. Голую даму Анжела распознала первой – скорее по прическе аборигенов острова Ямайка, чем по формам, о которых она имела смутное представление. Эллочка всегда любила шокировать публику, в первую очередь прическами. Да и формы у нее, заметила Анжела, тоже что надо.
«Но почему ее увлечения лежат у меня на столе?»
Мужчина, еще в одежде, рядом с Эллой был похож на кого-то. Лица его не было видно, но телосложение…
«Может, это кто из нашего руководства с ней?» – усмехнулась Анжела и покраснела.
Мужчина определенно кого-то напоминал. Она продолжила листать фотографию за фотографией, будто смотрела слайд-шоу. Мужчина уже успел раздеться. Вот его голова уже между ног этой отмороженной сучки. Все фотографии были четкими, а лицо и голова мужчины смазаны. Так делают в телепередачах, когда не хотят показывать лица. Но с пятнадцатой фотографии Анжела поняла, кто так старается угодить Элле.
Обида. Горькая и обжигающая, тягучая, будто смола, обдала с ног до головы Анжелу.
«Он мне солгал. Подонок!»
Что теперь делать? Ей хотелось закричать, завыть, выщипать на себе волосы. А лучше на этой суке Эллочке.
«Ублюдок! Он думал, я буду это терпеть?! Хрена с два!»
Анжела схватила сумку и пошла к двери. Остановилась. Вернулась к столу и кинула в сумку конверт.
«Как я сегодня напьюсь! Одному Богу известно».
Она поймала такси, села на заднее сиденье и задумалась. На ее удивление, водитель не задавал вопросов. Сидел и ждал. Ох, если б он сейчас хоть что-нибудь сказал, Анжела бы разорвала его! Но он молчал и смотрел на пассажирку в зеркало заднего вида.
– Кафе «Цезарь», – сдалась Анжела.
Проезжая мимо парикмахерской «Иван да Марья», Анжела подумала, что сейчас бы в самый раз побриться наголо и устроить какой-нибудь разврат. Чем она хуже Бритни Спирс? Да хотя бы тем, что ее выходка так и останется достоянием города Салимова! А как хотелось, чтобы узнали все… Узнали и тыкали в Максима. Вон идет рогоносец! Его жена, даже лысая, смогла ему изменить! Вот что кричали бы вслед этому подонку.
Мысль об изменении прически показалась ей отвратительной, а вот о том, чтобы наставить рога любимому, она продолжила думать.
В кафе Анжела села за столик. Подошла официантка, обслуживающая их в тот вечер, когда все было хорошо, когда этот подонок искусно прятался под маской верного мужа.
– Чего желаете? – На каменном лице женщины ожили губы цвета мрамора.
«Коньяка! Коньяка, и побольше!»
– Коньяк и шоколад.
Анжела специально не стала прятаться в кабинке, села на виду. Она собиралась уйти отсюда не одна. Но, выпив пару стопочек «Дагестанского», Анжела поняла – не судьба. Подсаживался один, Альбертом назвался… Так, пустозвон.