Нечисть. Людас – повелитель тёмных сил
Шрифт:
– А что это за очереди? – поинтересовалась ведьма.
– Грешники. Каждый из них повторяет свой грех бесконечное количество раз. При этом испытывает ту же самую боль и мучение, что и в первый. И так все время. Вечность. Ничего не поделаешь. Вон, видишь. Стоят самоубийцы, которые при жизни повесились. Каждый раз, когда затягивается петля, они задыхаются, дергают ногами и испытывают невыносимую боль в шее, когда ломаются позвонки. А вот – убийцы. Эти мучаются, испытывая страдания их жертв на себе. Вон те – сплетники. Ну, для тех все просто, им языки клещами зажимают. Прелюбодеям
– И никак нельзя им помочь?
– Ишь, ты, какая сердобольная выискалась. Можно! Если на земле кто-нибудь отмолит их душу, или сам Бог решит их простить, тогда они исчезнут отсюда. Как бы там у меня с Богом не сложились отношения, но подчиняться я ему должен. Он сильнее меня. Ну как? Сразу пойдешь очередь занимать? Или сделаешь то, что прикажу?
– Приказывай, все сделаю. Некому за меня на Земле молиться. А на прощение Господне я не рассчитываю.
– Ты должна обратить своего мужа в нашу веру. Сделаешь его ведьмаком.
– Как же я могу это выполнить? Я же умерла. Тебе ли не знать об этом?
– Что-то ты без почтения разговариваешь со мной. Я все знаю, что творится в этом мире. А вот ты, похоже, забыла, перед кем стоишь. Мне достаточно только подумать, и от тебя даже воспоминаний не останется так, что попридержи свой язык. Я, ведь, свой план могу и без тебя осуществить.
– Прошу прощения всемогущий князь тьмы. Это моя кончина на меня так плохо подействовала. Слушаю тебя и повинуюсь.
В это время, в одной из очередей, на одного из стоявших, с красного неба упал луч белого света. Освещенный человек исчез. Луч тоже пропал.
– Что это было? – поинтересовалась ведьма.
– Это Господь забрал к себе душу грешника. Повезло ему, – ответил сатана и продолжил. – Пока не прошло сорок дней с момента твоей смерти, я могу сделать так, что ты будешь выходить из своей могилы и свободно ходить по Земле. Но, только, ночью. Правда, есть одно условие, без выполнения которого ничего не получится.
– И что же это за условие? – спросила Марыля?
– Вернее их два, но одно уже выполнено. Глупые люди перезахоронили твое тело с кладбища, где была святая земля, в Ведьмин Яр. А это уже моя территория – проклятое место. А второе – тебя должен кто-нибудь позвать к себе. После этого, ты сможешь свободно в ночное время и по своему желанию посещать Божий мир.
– А, как же я смогу сделать сотника Яворного ведьмаком?
– А, как женщины из мужчин дураков делают и заставляют их жить по моим заповедям, и забывать заповеди Божьи? При помощи похотливых желаний. Зелье, которым ты его причаровала, до сих пор действует. Силу его никто не отменял. Затащишь его в постель и поцелуешь. Об остальном я сам позабочусь. Кстати говоря, уверен, что сотник Яворной и будет тем человеком, который вызовет тебя из могилы. О твоей внешности я позаботился, выглядишь ты сейчас очень обольстительно.
– Сделаю все, что ты пожелаешь, Ваша светлость. Прошу ответить на один вопрос. У Вас, как и у Бога, тоже десять заповедей?
При слове «светлость» дьявола передернуло.
– Какая я тебе «светлость»? Я все время в темноте. И в правду, похоже, смерть плохо на тебя действует. Ты глупеешь прямо на глазах. Ладно, отвечу на твой вопрос. Но это будет последний. Ты мне надоела! Мое число шесть. Столько и заповедей моих: зависть, предательство, ложь, жестокость, трусость и прелюбодейство. Сегодня девятый день. Если в течение месяца тебя не позовут – станешь в очередь. Все, исчезни и жди своего часа.
Марыля почувствовала, что она засыпает.
4. Горестная весть
Игнат подъехал к дому полковника Кульбаса. Сгустились сумерки. На Украине быстро темнеет. Еще только что можно было даже читать на улице, а прошло несколько минут, и ночное небо уже полностью развернуло свою звездную картину. Во дворе было пусто. Только собаки впустую сотрясали воздух лаем, отрабатывая свой хлеб. В одном окне горел свет. Игнат поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Прошло немного времени, засов отворился. На пороге стояла Инга со свечей в руке. Увидев Голованя, она отступила на шаг и спросила:
– Это ты. А где полковник?
– Можно я войду? Неудобно на пороге разговаривать.
Инга кивнула в знак разрешения и первой пошла в комнату. В зале она зажгла несколько свечей и села в кресло. Девушка ничего не говорила. Она пристально смотрела на Игната, ожидая его объяснений. Панна была одета по-простому: сорочка – вышиванка, синяя юбка, черные короткие сапожки. Русые волосы были подвязаны красной лентой и заплетены в косу. Инга выглядела уставшей. Веки были припухшими. Похоже, девушка много плакала в последнее время.
– Как ты себя чувствуешь? Здорова ли? – спросил Головань.
– Все нормально. Игнат, не тяни. Рассказывай. Я знаю, что-то случилось нехорошее, – беспокоилась панна.
– Горестную весть я принес тебе. Твой муж, полковник Григорий Кульбас, геройски погиб в сражении.
Инга молчала. Она смотрела на Голованя и не видела его. Девушка вообще ничего не замечала вокруг себя. Взгляд у нее был неживой. Так, смотрят умершие, пока им не закроют глаза.
– Ты слышишь меня? – спросил Игнат. – С тобой все в порядке?
– Да, слышу. Все в порядке, – после небольшой паузы, проговорила Инга. По ее щеке скатилась слеза. – Оставь меня, Игнат. Мне нужно побыть одной. Завтра поговорим.
Головань вышел из дома и отправился к Петру Коцюбе. В селе спали. Света в окнах не было. Хаты были похожи на головы великанов с закрытыми глазами, умостившихся на ночной отдых.
Инга легла на постель поверх покрывала, не раздеваясь. Сон не шел. Она смотрела в потолок и думала:
– Как странно я устроена. Пока был жив Кульбас, он был для меня безразличен. А вот, когда его не стало, внутри, как будто что-то оборвалось. Сердце сжимается от боли. При живом муже, хотелось любить Игната. А сейчас в душе только грусть и тоска. Правду говорят люди, что женщины сами не знают, чего хотят.