Нечто большее…

Грушевицкая Ирма

В этот момент девушка посмотрела за моё плечо. Её лицо сразу же разгладилось и засияло улыбкой.

— Добрый вечер, леди, — повторила она заученную фразу. — Добро пожаловать в «Династию».

Я непроизвольно сделала шаг в сторону, уступая места вновь прибывшим гостям, и, повернувшись, неожиданно для себя встретилась взглядом с внимательными глазами Элинор Рассел.

Она выглядела очень элегантно в чёрном атласном платье чуть ниже колен и ярко-красной пелерине, небрежно наброшенной на плечи. Под руку с ней стояла девушка в светло-голубом облегающем платье. Её золотистые волосы

были убраны в аккуратный пучок, открывающем высокую стройную шею. Маленькое ожерелье в виде брильянтовой капли лежало на высокой груди. Я не удержалась и перевела взгляд вниз на стройные ноги, обутые в подходящие по стилю босоножки. Нежность и невинность в самом ярком её проявлении. И, тем не менее, когда я видела девушку в прошлый раз, она выглядела горячей, как тысяча чертей. И обнимала моего — как мне тогда казалось — Дэвида.

Под испытующим взглядом миссис Рассел я попятилась назад. В своём стареньком спортивном костюме, вся взмокшая и растрёпанная, я была словно Золушка, не успевшая сбежать с бала в назначенный феей срок.

Элинор отпустила руку девушки и сделала шаг в мою сторону:

— Вы?..

— О, мисс Томпсон, — защебетала китаянка. — Примите мои искренние поздравления с предстоящей помолвкой. Позволю себе заметить, что жених уже на месте и с нетерпением вас ожидает.

Нежным, словно звон колокольчиков голосом девушка поблагодарила её и с нетерпением обернулась к своей спутнице. Лишь тогда она заметила меня и окинула быстрым взглядом. Вероятно, я для неё не представляла интереса, потому что она немедленно переключила своё внимание:

— Элинор, дорогая, идём!

Всё это время я стояла ни жива, ни мертва, переводя взгляд с одной женщины на другую. Краем сознания я уловила, что здесь происходит что-то, непосредственно меня касающееся. Но только после того, как я услышала слова «помолвка» и «жених», всё встало на свои места.

В этом зале, чьи двери были закрыты для меня, должно состояться празднество, посвящённое помолвке этой девушки и…

Голова загудела, а кровь отхлынула от щёк, когда я, наконец, поняла смысл сказанных ранее фраз: «Ваш жених уже на месте», «Мистер Рассел уже здесь». И эти пытливые глаза Элинор, смотрящие на меня сначала с неодобрением, а потом с жалостью.

— И-извините, — зачем-то пробормотала я и медленно, бочком-бочком, двинулась по коридору прочь.

— Подождите! — окликнула Элинор. Я замерла. Повернуться сил не было, я была полностью разрушена и раздавлена.

Элинор пришлось меня обойти. Страшных усилий стоило оставаться на месте, но поднять на неё взгляд я так и не смогла.

— Я помню вас. Вы были в Майами.

Я кивнула.

— Вы хотели увидеться с Дэвидом?

Сначала я помотала головой, а затем, остановившись, еле заметно кивнула. «Какого чёрта?!»

— Я могу его позвать, — вдруг совершенно спокойно предложила она.

— Не надо! — ужаснувшись её словам, я схватила её за руку и посмотрела на женщину. — Не надо, не говорите ему. Ничего не говорите. Я не должна быть здесь. Я не хотела мешать. Мне очень жаль, что так случилось.

— Элинор, дорогая, что здесь происходит? И кто эта девушка?

Я затравленно взглянула на стоящую

за её спиной невесту Дэвида.

— Я не… — начала было Элинор, но я не дала ей договорить:

— Никто. Я никто. Вы не должны волноваться. — И, проглотив комок, всё-таки вспомнила о хороших манерах: — Желаю вам счастья.

Бриджит Джонс, оказавшись в подобной ситуации, выбрала водку и заплесневелый кусок сыра. Я тоже купила водку, правда, к выбору закуски подошла избирательней. Да и пить в одиночестве не хотелось. Боб же в качестве компании не годился.

Именно поэтому через час, нагруженная пакетами с деликатесами и двумя литрами «Грей Гуса», я позвонила в квартиру сестры. Дверь открыл Ричард. Отдав ему самый тяжёлый пакет, я прошла прямиком на кухню. Рик и бровью не повёл, и послушно поплёлся за мной.

Поставив пакеты на стойку, я велела ему их разобрать, а сама полезла в шкафчик, где у Мэгги хранились стаканы.

Рик присвистнул, выудив на свет бутылки:

— По какому поводу гуляем?

— Где Мэгги? — проигнорировала я его вопрос.

— У подруги. Обещала скоро быть. Так что случилось, Бетти?

— Ничего необычного. Просто захотелось напиться. Разве у тебя никогда не возникало подобного желания?

— Возникало, — кивнул Рик. — Но обычно это «возникало» просто так не возникает. Особенно, если принять во внимание принесённую тобой дозу. Напиться у тебя не получится, Бет, а вот насвинячиться — вполне!

— Журналист убил в тебе родственника, Ричард Макайвер. Если для тебя так важна точность формулировки… — Взяв одну из бутылок, я яростно свинтила крышку. — Так ты со мной или нет?

— На два пальца и со льдом.

— Чисто ради спортивного интереса: за что пьём? — поинтересовался Рик, когда я протянула ему наполовину наполненный стакан.

— За вас! За тебя и Мэгги.

В одно мгновение Рик побледнел:

— Ты меня пугаешь! Я что, пропустил какую-то годовщину? У меня вроде в календаре всё отмечено: первое свидание, первый поцелуй, свадьба.

Помня маниакальное внимание сестры к подобным датам, я засмеялась:

— Нет. Ты ничего не пропустил. Просто я вас очень сильно люблю и горжусь вами.

— Тогда ладно. — Рик сделал глоток, затем поставил стакан на стол и сел на рядом стоящий высокий стул. — Я, конечно, благодарен тебе за эти слова и всё такое, но, Бетти, никто из нас не будет счастлив, когда завтра утром ты проснёшься с чудовищным похмельем. Для этого должна быть настоящая причина, понимаешь? Такая, которая стоит того, чтобы всю ночь простоять согнувшись над унитазом. Если у тебя такой причины нет, лучше не начинай пить.

— У меня она есть, — твёрдо сказала я и плеснула нам ещё водки.

Глава 14

— А самое гадкое, знаешь, что?

— Ну?

— Я снова наступила на те же самые грабли. И это меньше, чем за год. Да на моём карманном дерьмометре шкала уже закончилась!

— Как я мечтал начистить морду этому говнюку Джеймсу! И отец твой, между прочим, тоже. Мэгги удержала. Так вот, заявляю ответственно: завтра, когда просплюсь, найду твоего Рассела и вытряхну из него всю душу.