Нечто под маской

Рокотов Сергей

Бермудская выключила телевизор и сунула в рот очередную сигарету...

7.

... Взявшись за дело, Игорь Дьяконов, избавившись от чувства эйфории по поводу предложенной ему интересной работы, решил сесть и как следует подумать. Тут надо было, прежде всего, рассуждать логически... Некто, в странном облике преследует женщину. Одинокую, тридцатилетнюю женщину. Довольно симпатичную, но, в общем-то, ничем не примечательную - таких много. Маньяк? Возможно... Возможно, но не очень логично. Поймать этого маньяка, скрывающего под шарфом и очками свое лицо - дело плевое. Он, в общем-то, и не особенно-то хоронится. Тут дело не в этом. Игорь был склонен верить словам человека в черной шапочке, что Рите угрожает опасность. Но от кого? Почему он бросился на её бывшего мужа Степана? Потому что... Потому что, по его мнению, именно от него и исходит смертельная опасность для Маргариты, как он её называет... Игорю сразу же

захотелось взглянуть на этого Степана. Ему повезло - он взглянул. И не пожалел, что взглянул. Очень ему не понравился этот хлипкий сынок с бегающим взглядом. Но что ему могло быть нужно от бывшей жены, медсестры в частной клинике, не очень молодой, вовсе не зажиточной? Что? Сесть к ней на шею? Но какая же в этом опасность? Разумеется, может быть и то, и другое. Маньяк влюблен в нее, он знает Степана и хочет оградить любимую женщину от посягательств альфонса. Может быть, может быть... Но что-то подсказывало Игорю, что это не так... Нарышкина рассказывала Игорю про семью бывшего мужа, о том, что его отец был генералом КГБ, что мать известная поэтесса Бермудская, топорные стихи которой им заставляли учить наизусть в школе... Конечно, Нарышкина рассказывала ему очень мало, поскольку сама знала не так уж много про семью мужа, и надо было покопаться в этом направлении. Он чувствовал, что рыть надо именно тут. Он знал домашний адрес Бермудской и решил с утра поехать туда поспрошать соседей, очень уж заинтересовала его эта личность.

Учитывая некоторые обстоятельства, Дьяконов решил, что Бермудская вряд ли пользуется большой любовью соседей. И за неимением времени пошел ва-банк... Сунулся в одну квартиру - там оказались недавно живущие жильцы из "новых русских", потом в другую, в третью... Все не то... В четвертой ему повезло. Старушка, вдова художника, хорошо знала эту семью... Дьяконов представился налоговым инспектором.

– Это страшные люди, - шамкала беззубым ртом крохотная старушка. Теперь стало все известно, её покойный муж - палач... Это из-за таких, как он, мой покойный муж отсидел восемь лет в лагерях. А сама? Что она писала? То, что нужно для момента, лишь бы хорошо жить, "в ногу со временем", как она сама писала. И Балясникова я хорошо помню, ужасный человек... Я просто боялась встретиться с ним в подъезде, до того у него был нехороший взгляд. И хоть он уже был в годах и на пенсии, все равно от него исходила какая-то опасность... Эти надбровные дуги почти без бровей, крутой лоб, глубоко посаженные колючие глазки... Я честно скажу, хоть это и грех, вздохнула с облегчением, когда он умер... Конечно, мы сочувствовали, когда умер их малолетний сын, это большое горе, даже заходили с соболезнованиями... Но туда даже приехал муж покойной сестры Балясникова Бауэр, немец по национальности, сосланный во время войны в Казахстан. А у него-то были основания ненавидеть эту семью, у них самих сразу после войны умер семилетний сын... На поминках он мне мельком упомянул, что его покойная жена обращалась за помощью к генералу, но тот и пальцем не пошевелил, чтобы помочь сестре и племяннику. И малыш умер от элементарной дистрофии. А потом Бог их наказал, лишив их и своего ребенка... Но, вы не подумайте, этот самый Бауэр не злорадствовал, он так переживал за умершего сына Балясникова, как будто только что потерял своего... Потом он ещё приезжал на похороны самого генерала, совсем старенький уже... Да, - вздохнула она.
– Зато их младшенький пожил за двоих... Большой спец по амурной части, любым моментом пользовался, чтобы какую-нибудь шлюху к себе притащить, тихой, так сказать, сапой...

– А сама-то она? Что из себя представляет сама Ольга Александровна? Мы, понимаете, подозреваем её в уклонении от уплаты налогов...

Старушка хитреньким взглядом поглядела на Игоря, позволив себе усомниться в том, что он налоговый инспектор. Но ей просто хотелось поговорить, излить душу, давно не с кем было. И этим Игорь не преминул воспользоваться.

– Сама-то? Приехала из глухой провинции, училась в литературном институте, подрабатывала домработницей, видимо, там и познакомилась с Балясниковым, он женился на ней. Остальное пошло как по маслу, он был почти всесилен...

– Откуда она родом, не знаете?

– Знаю. Из Пружанска. Слухами земля полнится, тем более, о таких, с позволения сказать, небожителях. Мир тесен. Моя покойная кузина Лиза жила там в ссылке после войны. Ей было запрещено жить в Москве. Отец Ольги Александровны работал грузчиком на торговом складе и был убит в пьяной драке. А сама она... Простите... Неудобно даже как-то говорить... Это такая грязь, сплетни... Но скажу, раз начала. Она сожительствовала со своим отчимом, аптекарем. Боже мой, какая кругом мерзость... Что раньше, что теперь... Извините, я разговорилась, но мне так неприятно об этом говорить... Я ещё читала книжку

воспоминаний Белицкого. Там много про товарища Балясникова. Прочтите, там и про его супругу тоже кое-что имеется...

– А невестку её вы знаете?

– Маргариту-то? А как же? Бедная девочка, бедная... В какое логово она попала, мы с мужем так сочувствовали ей. Как-то раз, помнится, она выскочила из квартиры вся в слезах, а я как раз выходила гулять с собакой, с моим бедным Лориком, такой чудный английский бульдог у нас был... Я пригласила Маргариту к нам, мой муж Аркадий Васильевич показывал ей свои картины, мы поили её чаем с малиновым вареньем. Ее так обижали в этом страшном доме. И муж, и свекровь... Вы знаете, она такая чистая, наивная, беспомощная... Куда ей против них? Она почти ничего не рассказывала про то, что происходило у них в доме, ей было стыдно выносить сор из избы. Она рассказывала только, что круглая сирота, что мать у неё умерла, когда ей было шесть лет, а отец погиб во время пожара на даче, когда ей было одиннадцать. Риточка очень понравилась моему сыну Василию, он тоже был тогда дома... Рита говорила, что её отец писал романы, но их никто не хотел печатать. Да, вот что вам должно быть интересно - месяца три Василий приехал из Америки... Да, наш сын теперь живет там, в штате Нью-Джерси... Зовет меня, а я не могу... Не могу, - заплакала старушка.
– Хотя, наверное, придется поехать, когда стану совсем беспомощной... Так вот, приезжал Василий и сказал, что видел в Америке книги некого Валентина Нарышкина. Василий математик, он очень рассеян, сосредоточен только на науке и романами в красивых переплетах не интересуется. Поначалу до него не дошло, чьи это книги, и он, естественно не стал их покупать... А когда приехал в родные стены, до него дошло, что это, видимо, книги Ритиного отца, сообразил, так сказать, задним числом.

– Вот оно как?
– весь напружинился Игорь Дьяконов. По спине пробежали мурашки, глаза загорелись. Он понял, что напал на след и находится на верном пути...

– Вы ведь не налоговый инспектор?
– усмехнулась старушка.
– Не похожи совсем. Хотя, впрочем, я никогда не видела налоговых инспекторов. По этой части Ольга Александровна чиста, как слеза ребенка. Ну разве что, дачу сдает и налогов с этого не платит. А кто их платит? Я, например, не плачу, я сдаю нашу скромненькую дачку в поселке художников и на это живу. Ну и сын помогает, разумеется, но, в основном, живу на это. А у Бермудской дача шикарная, она, наверное, много имеет. Только ведь ей этого мало. Она привыкла к другой жизни. Она из загранкомандировок не вылезала, на иномарках катались ещё тогда, когда их ни у кого не было. А какими тиражами издавались её безграмотные бездушные вирши...

– Спасибо вам огромное, - встал с кресла Игорь.
– Вы оказали мне неоценимую услугу. И если можно, дайте мне телефон вашего сына. Я бы хотел поговорить с ним по поводу книг Валентина Нарышкина.

– Я дам, разумеется. Но вы, однако, представьтесь. Кто вы на самом деле? Частный детектив? Я знаю, что теперь у нас появились люди этой профессии.

– Угадали, - вздохнул Дьяконов и вытащил свое удостоверение. Плохой, выходит, я детектив, раз вы меня так сразу раскусили. Но это не суть важно. Я верю в вашу порядочность, а вы поверьте мне. Я отстаиваю интересы именно Маргариты Валентиновны Нарышкиной.

– Это прекрасно, молодой человек, это именно то, что надо сделать. Я не знаю, что писал её отец, не читала, но если на Западе издаются его книги, она должна что-то иметь с этого. Одна моя знакомая недавно получила из Парижа целых три тысячи долларов, вы представляете? Там вышли воспоминания её покойного мужа...

– Целых три тысячи?
– покачал головой Игорь.
– Надо же...

Старушка предложила позвонить сыну немедленно.

– Это было бы великолепно, - обрадовался Дьяконов.

Однако, сына на месте не оказалось. Старушка дала Игорю его номер телефона в штате Нью-Джерси, и он вышел из квартиры, вдохновленный и готовый к действиям. Он спустился вниз и стал открывать ключом дверь автомобиля. Но вдруг почувствовал на своем затылке пристальный взгляд и резко обернулся... Метрах в пяти от него стояла крупная женщина в норковой шубе и платке. Ей на вид было лет шестьдесят пять. Выразительные черные глаза с каким-то странным, задорно вызывающим выражением глядели на Игоря.

– Вам что-то нужно?
– спросил он.

– Мне-то?
– усмехнулась женщина.
– Мне-то, как раз ничего от вас не нужно. А вот вам, очевидно, нужно. Машина у вас приметная, цвет очень красивый. Видимо, особенно красивый при ярком солнце. Жаль, что декабрь такой пасмурный, и ваша машина не играет всеми положенными ей красками. Да, машина красивая, и её обладатель тоже мужчина что надо. Вам сколько лет?

– А вам-то какое дело?
– как-то растерялся от её напора Игорь.
– До него, наконец, дошло, к т о эта женщина.