Нечто
Шрифт:
Андрей не стал комментировать пространные наставления старшего рыбака, а только кивнул головой и сказал: -- Ни чешуи, ни хвостов.
– - Очень хорошее пожелание, учитывая, что у сома нет чешуи. Мы желаем тебе того же, -- сказал Виктор и сел за вёсла.
Николай Петрович устроился на носу лодки, чтобы определять направление движения. Лодка рыбаков остановилась в пяти-шести метрах от тростника.
– - Отсюда начнём замеры глубин и пойдём вправо вдоль стены тростника, -- тихо сказал Николай Петрович и опустил лот.
Шнур остановился, когда метка на шнуре показала цифру двадцать с половиной метров.
– - Неужели мы попали точно в яму? Постарайся удерживать лодку в этой точке, а я поставлю здесь первый кружок.
Он наживил на два поводка с крючками последовательно лягушку и кусок стерляди и стал опускать наживку с грузом в воду. Когда груз сел на дно, рыбак зафиксировал шнур в прорези кружка и осторожно положил его на зеркало воды с антенной-штырём. Если последует поклёвка, то кружок перевернётся.
Вокруг кружка на расстоянии пять-шесть метров в разных направлениях Николай Петрович сделал ещё несколько замеров. Первоначальный замер оказался самый глубокий.
– - Плыви дальше, -- скомандовал он.
В каждом месте установки кружков они делали по четыре-пять замеров глубины, прежде чем опустить наживку.
В результате вырисовывалась следующая картина: на дне озерца проходит канава протяжённостью около семидесяти метров, глубиной от двух до четырёх метров и шириной от четырёх до шести метров. Глубина озерца на всём протяжении канавы колебалась от восемнадцати до двадцати метров. Всего они поставили двенадцать кружков на различных расстояниях между ними. По расположению кружков было видно, что условная канава была чрезвычайно извилистой. Они понимали, что получили весьма приблизительную картину расположения канавы.
– - Вот в этой канаве он и отлёживается, часто меняя место лёжки, и она в буквальном смысле является его "тропой". Отсюда он выплывает и нападает на свои жертвы. Да и внизу, на глубине залегания канавы, хватает всякой живности, -- красочно нарисовал картину Николай Петрович.
– - Судя по большим глубинам и близости произрастания тростника, здесь образовался крутой откос, и он глинистый, а значит, стена этого откоса любимое место обитания раков, -- улыбнулся Виктор.
– - И лещей, -- добавил Николай Петрович.
– - В общем, райская жизнь для сома.
Они поставили ещё четыре кружка в каналах среди тростника, где глубина озерца составляла от двух до трёх метров, где оставались на ночёвку выводки утят и находились рядом с берегом домики бобров и нутрий. Рыбаки стали ждать клёва, тихо сидя в лодке и наблюдая за кружками. Стоял полный штиль, и лодка практически не меняла своего местоположения. Тем временем Андрей нервно ходил по берегу между спиннингами, ожидая клёва, но его не было.
Над горизонтом блекли и исчезали последние краски вечерней зари. На озерцо с противоположного берега наползал туман, постепенно заволакивая стену тростника и лодку рыбаков. Наступила звенящая тишина, которую вдруг разорвал звук колокольчика -- дзинь, дзинь.
Андрей подбежал к крайнему спиннингу, схватил удилище и сделал подсечку.
Леска сразу же натянулась, и он почувствовал сильное сопротивление рыбины.
"Сел, -- мелькнуло в голове. Сохраняя натяжение лески, он спокойно вытаскивает рыбину на берег.-- Хорош, килограммов на пять потянет".
Он торжественно, держа сома за жабры, кладёт его в садок. И тут же бросается насаживать новую кисточку червей, понимая, что начался клёв. Туман и наступившая темнота делают поплавки невидимыми. Вот опять зазвенело, но уже слева. Андрей мчится туда, включая на ходу фонарь. Хватает удилище, подсекает и выволакивает ещё одного сома. На этот раз он оценивает рыбину килограмма на три. В течение пятнадцати -- двадцати минут он вытаскивает ещё двух пятикилограммовых усачей. Садок полон, и недовольные теснотой сомы начинают взбрыкивать.
На всякий случай Андрей привязывает садок к ближайшему кусту.
Прошёл час, но клёва нет, как отрезало. Уже полночь. Не слышно ни единого всплеска. Андрей решает сменить наживку на крайних спиннингах на лягушку и кусочек стерляди. Проходит ещё около часа, его тянет ко сну. Он садится на стульчик и, не в силах бороться со сном, засыпает.
На востоке заалело, и сумерки стали рассеиваться, но озерцо по-прежнему было затянуто плотной пеленой тумана, и было довольно прохладно. Андрей поёжился, но ещё был не в силах прогнать сон. Где-то звякнуло, затем ещё и ещё. Он напрягся и прислушался. Раздался всплеск, как будто что-то упало в воду.
"Это спиннинг, клюёт!"
Андрей вскочил и рванулся в ту сторону. Спиннинг лежал в воде, пока недалеко от берега. Андрей без колебаний прыгнул в воду по пояс и схватил удилище дрожащими руками. Он сразу понял, что на крючке сидит солидная добыча.
Он не стал крутить катушку, а повернувшись, вышел на берег.
Вода ручьями стекала с брюк, в сандалиях чавкало, но в тот момент он этого не чувствовал, все его мысли были направлены на то, как вытащить рыбину на берег.
Туман стелился над водой. Оба рыбака, так долго боровшиеся со сном, под утро заснули. Один из них спал полулёжа на одном конце лодки, другой -- почти посредине лодки, свернувшись калачиком.
В это время спали не только они, но и выводок утят, спрятавшийся в гуще тростников на небольшой прогалине и сбившийся в тесную кучку возле утки-мамы.
Спали многие виды рыб, за исключением угря, который вылез из норы или из-под коряжины и, извиваясь по дну, как змея, поднимался по склону, ближе к отмели.
Там он намеревался поживиться заснувшей мелкой рыбёшкой или лягушкой, которая вылезла из тростника и устремилась по поверхности воды к берегу.
На берегу в траве она могла бы с удовольствием слизывать комаров, мух, мошек и других букашек, густо облепивших стебли и лепестки цветов и заснувших с вечера, насытившись вкусным нектаром.
Зигзагообразный бросок, и неосторожная лягушка оказалась в пасти рыбы-змеи.
Не повезло. Зато повезло тем букашкам, которые ждут восхода солнца и которые проживут ещё один день, и то при условии, если их не склюнет какая-нибудь птичка или не поймает в свои сети самый жестокий хищник в их мире -- паук.
И на этом примитивном уровне царит закон джунглей.
Уже перед зарёй Николаю Петровичу приснился короткий сон. Он находится в нише-тупике. Открывается люк, и из него поднимается статуя охотника как будто она невесомая. Рука статуи тяжело ложится на его плечо. Она начинает говорить, но странно то, что губы её сжаты. И тем не менее её слова чётко и ясно впечатываются в его память: