Неделя холодных отношений
Шрифт:
В огне.
Ближний дым, поднимающийся ввысь от сгоревшей одежды, был противен и вонюч.
Капитан Глеб Никитин успел вовремя и спас куртку сына.
Почти всю.
Левый рукав сгорел дотла.
Глеб сильно ожёг ладонь жижей расплавленной синтетики, торопливо стараясь запихнуть тлеющий край одежды в снег.
Человечество вовремя и совсем не зря создало себе культ ножа.
Уютно устроившись на своём краю циновки, капитан Глеб с неторопливым тщанием орудовал своим «Отшельником». Как шилом протыкал ножом края курточной раны, ловко отрезал лишние концы оранжевых ниток-веревочек.
Через полчаса разлохмаченный аварией остаток рукава был аккуратно подшит: и верхний слой ткани, и синтепон были плотно обмётаны в единый прочный валик.
Сашка проснулся не скоро, но таким же, как и засыпал: счастливым и голодным.
– Кофейку, сын?
Потом пришло время им поспорить.
– Бери мою куртку. Мне удобней будет передвигаться в твоей, в инвалидской…
– Нет, не беспокойся.
– Ладно, не разводи соплей. Я лучше тебя приспособлен к холоду, а ты, кроме всего прочего, ещё и промок. Так что бери мою куртку и не благородствуй.
– Не возьму.
Не глядя в глаза отцу Сашка упрямо строгал в банку смородиновые прутики.
«Дети могут удивлять – к этому нужно быть постоянно готовым».
– Точно?
– Точно.
– А аргументы?
– Сам проспал, сам неправильно укрепил на палках куртку, сам покалечил одежду – вот мне и отвечать…
Отблески кострового огня, смешавшись с низкими солнечными лучами, метались по их лицам.
Пытаясь делать это незаметно, Сашка старательно поворачивался к жаркому костру оборванным плечом.
Разложив сушиться на горячих камнях очередную порцию скользких холодных желудей, капитан Глеб Никитин протянул сыну банку с ягодным отваром.
– …Многим хорошим, но менее организованным людям пристрастие к деталям кажется занудством. А на самом деле почти всегда помогает избегать неприятностей и трагедий. Иногда спасает от разочарований.
В раннем детстве я хотел иметь не собаку, как все мальчишки, а медвежонка-коалу. Очень хотел.
Но затем многочисленные энциклопедии и научно-популярные книжки ясно дали понять, что заполучить забавного австралийского зверька в личное домашнее пользование мне, с моим-то упрямством, вполне возможно, хоть и сопряжено это будет с большими трудностями, а вот листья эвкалиптового дерева в той среднерусской местности, где я в то время предавался мечтаниям, оказались в страшном дефиците.
Когда я уточнил, что коалы питаются исключительно листьями эвкалипта, то быстро прекратил свои вожделения.
Вот так, благодаря вниманию к деталям, были спасены и младая психика и, как минимум, один экземпляр диковинного животного.
– Ну, да… Конечно.
– А ещё меня в детстве очень интересовал принцип поворота подсолнуха к солнцу. В учебниках и школьных книжках этим явлением восхищались, но никто подробно не упоминал, как и почему это происходит.
– Сейчас-то ты знаешь почему?
– С возрастом разобрался.
– А о чём ещё не знаешь?
– Про смену календарных дат в России…
– Всего-то?!
Капитан Глеб понимал, что пришла пора свёртывать тему собственной бытовой беспомощности, но не очень резко, чтобы не насторожить испытуемого.
– Ещё меня смущает моя некоторая неграмотность в вопросах холодного оружия. До сих пор не могу запомнить основные различия шпаги, рапиры и сабли. Сколько, у какого клинка граней, размеры и устройство гарды.
Потом отец с сыном долго молчали.
Их костёр был прочен, кроме него в их жизни не могло быть сейчас ничего другого, не получалось пока сделать им и многого из необходимого.
Только круг огня, и ещё больший круг вытоптанного за эти дни мягкого песка.
Солнце, обнадёжив с утра, пропало.
В высоких прибрежных соснах шумел мрачный верховой ветер. Судя по чёрным пятнам надвигавшихся рваных туч, к ночи собирался снег.
Птицы давно замолкли.
Лёд предал людей слабостью, и теперь им нужно было дожидаться мороза.
Капитан Глеб Никитин усмехнулся, пнул обратно в огонь самовольно выкатившийся оттуда уголёк, весело дёрнул козырёк своей кепки.
– Ты чего?
Сын смотрел на него сонными, слабыми глазами.
– Случайно вспомнил…. Куртка твоя напомнила мне одну давнюю историю.
– Рассказывай.
– Это и делаю. Слушай.
– Как ни странно, но раньше, без коммерческих хозяев, без разных там менеджеров и компьютерных технологий, порядка на флоте было больше.
Для целесообразности океанического рыболовного промысла начальство придумало подмены – это когда судно, отработавшее где-нибудь шестимесячный рейс в Центральной Атлантике или, для примера, в Перу, не гнали каждый раз долгим пустым путём в родную страну, а оставляли на короткое время в чужом порту. Экипаж улетал домой, примерно через месяц на судно возвращались новые люди, а в этом промежутке делами на пароходе занималась специальная подменная команда, тоже наши ребята, только не промысловики, а ремонтники.
Такое бывало очень часто и повсеместно.
Ну, так вот, однажды…
В такой вот подменке, в порту Лас-Пальмас, что на Канарских островах, от случайной электросварочной искры сгорел наш малый рыболовный траулер. Без жертв, не утонул, но на длительное время стал непригодным для эксплуатации.
Мой сейнер в то время тоже стоял у причала в Лас-Пальмасе.
Экипаж погорельцев отправляли на самолёте в Союз, ребята перебирались через наш борт на катер, чтобы на нём добраться до берега, а там – в аэропорт. Нашлись общие знакомые. Разговорились. В том числе и о пожаре. Выяснили, что выгорели почти все жилые помещения, испорчены документы, личные вещи.