Неделя моей критической жизни
Шрифт:
– Слышь, а чего ты у него спросить-то хотел? Как у него критические дни с Мацуки проходили?
Я действительно готов был убить Узумаки на этом моменте, а он оглушительно заржал на весь парк, откинувшись на спинку скамейки. Итачи нахмурился, посмотрев сначала на Наруто, который вновь принялся за своё лакомство, а потом уже и на меня, недоумённо хлопая длинными ресницами:
– Э-э… критические дни?
– Угу, - подтвердил, тут же отведя глаза от Итачи, посмотрев в ярко-голубое лазурное небо. Брат усмехнулся, почесав гладкий подбородок и принявшись о чём-то размышлять. Даже, наверное, вслух:
– М-да… странно слышать от тебя такое, брат. Ты же вроде выносливый человек, а жалуешься на то, что у твоей жены критически дни?
– Я не жалуюсь, - насупился, - просто не могу понять, почему она такая злая и швыряется в меня котом.
– Ах, вот оно что! – воскликнул Итачи, но Наруто опять захохотал. Зашибись, блин, опозорил меня при всём честном народе, так тут ещё и дети ходят, а я покраснел как помидор… вообще-то, очень редко краснею, а тут такое… в общем, Наруто полный придурок, что ляпнул такое! Я сам бы хотел поговорить со своим братом и начать разговор по-нормальному, но сейчас он уже направился в другое русло, что мне, конечно же, не понравилось, а Итачи, похоже, забавлялся над этим, едва ли не смеясь. Узумаки то и дело хихикал: сладкую вату он уже доел, и теперь у него во рту была только палочка от неё, которую он увлечённо жевал. Короче говоря, мне всё остопиздело (в который раз уже?). – Знаешь, Саске, это странно. Впервые я тебе не могу ничего посоветовать, уж извини меня. Я, наверное, глупый старший брат.
– Да нет, всё нормально, - вздохнул я, опустив глаза. Итачи тоже вздохнул, опустив голову. Я видел, что мой брат хотел смеяться, но держался только потому, что хотел меня хоть как-то поддержать. – Да посмейся ты уже, посмейся надо мной!
Итачи вдруг засмеялся, уперевшись локтями в коленки и подавшись вперёд, закрыв ладонями лицо. Смех у моего брата тихий, не как у Узумаки. Но хватило такого смеха для того, чтобы тоже засмеяться, а Узумаки заржал надо мной. Судя по всему, охранники в парке думали, что мы чего-то дунули, раз так оглушительно ржём, но я вдруг успокоился, объяснив, что просто Итачи рассказал смешной анекдот. При этом сам «рассказчик» до сих пор смеялся, всё так и держа свой красивое лицо закрытым. Проще говоря, потом мы поспешили выйти из парка, так как охранники всё ещё косо и подозрительно на нас посматривали. Ну, а, выйдя, мы, собственно, решили походить по магазинам. Итачи решил что-нибудь присмотреть для Мацуки, чтобы её порадовать, а я сказал, что у нас как раз недавно в городе открылась неплохая кондитерская. Итачи, едва ли услышав слово «кондитерская», стал спрашивать, как долго туда идти. В общем, как я понял, для Мацуки он уже ничего не хотел, а хотел присмотреть там чего-нибудь и себе. Эх, брат мой сладкоежка, да что с ним поделаешь?..
Когда мы зашли в кондитерскую, то Итачи стал ходить там между рядов с таким умным видом, словно он в библиотеке был.
– А что, - начал он, - кстати, ничего смешного в этом нет. Правда, я тебя уже девять месяцев как не понимаю, но…
– Она злая, - выпалил я, - вспыльчивая, агрессивная, да и вообще… Итачи, ты что, сам не видишь, как она со мной с утра обращалась? А ещё она хочет меня…
– Что? – он вдруг развернулся, нахмурившись. Да, Итачи, а что в этом такого? Меня хочет моя жена, да. Гораздо страшнее было бы, если бы она меня не хотела…
– Что слышал, - фыркнул, скрестив руки на груди. Итачи упёр руки в бока, нахмурившись, а потом стал что-то бормотать себе под нос, снова размышляя вслух. – Да говори уже громче, чтобы все слышали, Итачи!
– А что я могу тебе сказать? – усмехнулся он. – Могу сказать, что крепись, она теперь от тебя до конца недели не отстанет, если так и будет, как ты говоришь, тебя хотеть. Она домогается, что ли?
– Ага, - закивал я, - к примеру, вчера. Если бы Хината не пришла, то там была бы кровь вперемешку со спермой, и вообще…
– Да ты не распространяйся особо, - улыбнулся он, принявшись рассматривать коробочку с каким-то печеньем, - а то орёшь на весь магазин, сейчас весь район будет знать, что тебя домогается жена, у которой месячные…
Узумаки, подойдя к нам, вдруг встал с таким философским выражением лица, что мы тоже так же серьёзно посмотрели на него. Он вздохнул:
– Месячные – это мерзко. Говорите: киска мордочку разбила.
Не выдержав, мы оба засмеялись едва ли не на весь магазин. Узумаки, конечно, трепло, но ради такого и посмеяться можно. Он хмыкнул, скрестив руки на груди, словно показывая, что ему нисколько не смешно. А, к чёрту этого Узумаки, тут просто же… да как вообще до такого можно было додуматься? Итачи уже опирался о моё плечо, не переставая смеяться. А мне что? Ничего не оставалось, кроме как согнуться пополам, тоже смеясь, при этом затыкая рот и нос руками, чтобы не смеяться на весь магазин. В общем, еле-еле успокоившись, мы вышли из магазина, а Итачи набрал себе столько, сколько, наверное, не съел за всю свою жизнь. Ну ладно, это преувеличиваю. Просто вы бы что подумали, когда увидели его таким счастливым с двумя пакетами сладостей? Ну, во всяком случае, ему будет чем заняться этим вечером с Мацуки. А впрочем, даже если у неё схватки начнутся, Итачи не отвезёт её в роддом, пока всё это не съест… короче говоря, день у нас быстро прошёл. Мы ещё потрепались с ним о родителях, Узумаки стал рассказывать о том, как он собирается жениться на Хинате… и да, как выяснилось, Хината беременна вот уже месяц. Ну, конечно, мы поинтересовались у Узумаки, как он это понял. Он ответил, что у них в доме как-то не принято есть кусок торта вперемешку с чёрной икрой и арбузом, так ещё и с таким аппетитом. В общем, Узумаки был несказанно рад тому, что Хината беременна и что у него наконец-то родится сын. Конечно, невозможно угадать заранее, а Узумаки всё равно стоял на своём, говоря, что у него будет сын. Упрямый человек…
Вечером я проводил своего брата вместе с Сакурой, Хинатой и Узумаки, посадив его на электричку, а вот когда мы пришли, то я сильно устал. Впрочем, я поел, а потом сходил в душ, и только потом завалился в кровать, даже не раздеваясь. Ну, снял с себя футболку, а потом уже лёг прямо на живот, облегчённо вздохнув. Просто я был рад, что, наконец, лёг в кровать, и вообще… но не тут-то было: думали, меня так скоро отпустят? Хуюшки - Сакура, едва ли зашла в комнату, подошла ко мне, а потом запрыгнула на кровать, вполне удобно сев мне на задницу. Отлично, ну, просто прекрасно. Нет, я ничего против не имел, просто я сейчас очень сильно устал. Правильно Итачи сказал: она будет домогаться теперь до конца недели… накаркал, что ли? Я тяжело вздохнул, а девушка нагнулась ко мне, улыбнувшись. Чего это ей надо? Уже страшно… закрыв глаза, я повернул голову в сторону, чтобы, на всякий случай, видеть, что она делает. А она вдруг осторожно прикусила мочку моего уха, сразу же проведя по ней кончиком горячего языка, так что я резко открыл глаза, вытаращив их. Определённо если она от меня не отстанет, то так и с ума сойти можно. Девушка усмехнулась, проведя кончиком веснушчатого носика прямо по уху, уже едва ли не ложась на мою спину.
– Сакура, ты что-то хотела? – поинтересовался, шумно сглотнув. Она закивала. – Да? А что ты хотела?..
– Ничего, просто так… - пожала плечами. Отлично, Сакура, хорошее оправдание! Просто так ничего не происходит, просто так даже кирпич на голову никому не свалится!.. я просто знал это уже из опыта. И я имею в виду далеко не падение кирпича на голову. – Учиха…
– Что? – тихо спросил я, повернув к ней голову, да ещё и так, что хрустнула шея. Сакура вдруг резко чмокнула меня в губы, а потом уложила мою голову обратно.
– Ничего… - так же тихо сказала она, тяжело вздохнув. – Как себя чувствуешь?
– Зашибись, - язвительно произнёс я, подперев голову рукой. Отлично, уже думаю о том, чтобы свалить в гостиную, лишь бы от неё подальше, потому что неспроста она так… водит ногтями по моей спине? Ага… так, если она будет продолжать, я её трахну, пренебрегая мерами гигиены. Действительно, чёрт с ними. – Сакура, что ты делаешь?
– Ничего, - повторила она, хмыкнув, но продолжая водить ногтями по моей спине. Вот сейчас нужно уловить момент именно такой, когда она станет слезать. И вот, едва ли девушка это сделала, я сразу же подхватил подушку и помчался в гостиную. Сакура, нахмурившись и разозлившись, поспешила, конечно же, за мной. Я резко забежал в гостиную и закрыл за собой дверь на замок. Хикаро, который в это время лежал на диване, громко замяукал, но Сакура вдруг сильно ударила в дверь кулаком, крича:
– Учиха, если ты не откроешь дверь, то я тебя убью! Да! Прямо сейчас возьму топор или нож, и…
– Да успокойся, - отмахнулся, отойдя от двери и развалившись на диване, - Сакура, иди поспи, отдохни, поваляйся, завтра будет новый день…
– Если ты не выйдешь, то завтра будешь делать мне куниллингус, понял?
Опа… знаете, вот эта угроза была похлеще, чем «я тебя убью, когда ты выйдешь». И вот тут и не знаешь, как быть: то ли выйти, и она меня простит, то ли так и сидеть здесь, надеясь, что завтра она про это забудет. А делать куниллингус вообще желания никакого не было, особенно на этой неделе. Фу… фу… пойду тазик поищу где-нибудь да поблюю туда. Я, конечно, не эгоист, и сделать девушке приятно труда не составляет, но не в эти дни. Сакура внезапно замолчала и перестала стучать в дверь. Я надеялся, что она ушла, а потому тут же лёг на диван с мыслями о завтрашнем дне и надеялся, что она действительно забудет про свою угрозу.