Недетские игры
Шрифт:
Джим поскреб облупившийся от загара нос.
– Через фронтальную защиту не пробьешься. Нечего и стараться.
Мэлвин фыркнул.
– Но, – продолжил Джим с хитрой усмешкой, – можно попробовать заглянуть с черного хода.
Узкие глазки Мэлвина округлились.
– Ты что, спятил? Здесь сидят посторонние, а ты толкуешь Лайтмену про черный ход!
– Не мороси, Мэлвин, – добродушно хохотнул Стинг. – Черный ход – не государственная тайна. – Его выпуклый живот заходил ходуном.
– Но ты выдаешь наши фирменные секреты, – не успокаивался Мэлвин.
– Какие секреты? Что за черный ход? – вцепился в них Дэвид.
Джим подтянул брюки – он делал это всякий раз, готовясь к объяснениям, – и скрестил руки на груди.
– Когда я конструирую систему, я всегда кодирую ее простым паролем – ключом, известным только мне. В дальнейшем, если мне надо войти в нее, я могу с его помощью обойти любую добавленную позже защиту.
«Невероятно! Потрясающе! – подумал Дэвид. – Это же ясно как дважды два, почему я не подумал о такой простой вещи!»
– Гм… Дженифер, пожалуйста, не трогайте эту штуку, – занервничал Мэлвин. – Это ленточный накопитель, а у меня уже и так достаточно возни с ним.
– Извините, – прошептала Дженифер, невинно моргая.
– Давай дальше! – нетерпеливо потребовал Дэвид.
– Если ты действительно решил влезть в эту систему, тебе надо собрать максимум сведений о парне, который ее сконструировал.
– Откуда я узнаю, кто ее делал? – сказал Дэвид упавшим голосом.
– Тогда… – развел руками Джим.
– Дай-ка взглянуть на бумагу, капитан, – нетерпеливо сказал Мэлвин. – До чего ж вы тупые, парни! Прямо не верится! Автора можно вычислить.
«Старина Мэлвин держится прямо как Эдди Хаскелл, ведущий телевикторину», – подумал Дэвид.
– Каким образом, Мэлвин? Не томи!
– Смотри название первой игры, тупица! – хитро сощурился Мэлвин. – «Лабиринт Фолкена».
– Фолкен?
– Конечно. Автограф мог оставить только малый, составивший программу для этой серии игр.
– Похоже. Не исключено, что он хорошо известен, – согласился Стинг. – Вот так, Дэвид. Прежде чем тыркаться, надо узнать, что за птица этот Фолкен.
– А где?
– Поройся в библиотеке, – предложил Мэлвин.
– Точно. Верная мысль, – сказал Дэвид.
– Смотри в оба, – предупредил Мэлвин. – Это действительно может быть игра. Но играют в нее такие мастера, что ловкачи вроде тебя сразу попадут в ловушку.
– Если я подключусь, – засветился улыбкой Дэвид, – они меня не поймают. Они могли завести новые программы, которых никто еще не знает. Тогда я вставлю их в свои собственные игры. Ладно, сделаем все шито-крыто.
– Полный вперед, Лайтмен, – напутствовал его Джим Стинг. – А сейчас с позволения присутствующей здесь дамы я займусь делом. Работа не ждет.
На обратном пути Дэвид спросил Дженифер:
– Поняла что-нибудь?
– Не очень, – призналась она. – Кажется, ты собираешься сделать какую-то пакость.
– Да нет. От этого никому не будет вреда, – возразил Дэвид. Мысли его были уже далеко. Впереди ждала захватывающая перспектива поломать голову над трудной задачей. – Просто хочу словить кайф.
5
– Может быть, когда-нибудь узнаешь, та-та-та, как я тебя люблю… – напевала Дженифер. Она трусцой бежала вдоль Парк-авеню, радуясь весеннему воздуху, особенно чистому в этот воскресный день.
Утром ей позвонил Бобби Джейсон и сказал, что не сможет прийти вечером на свидание. Врун. «Неважно чувствую себя, Дженни. Наверное, грипп ходит вокруг». Знаем мы, кто ходит вокруг, – Барбара Макалистер по прозвищу Бацилла. Отрастила себе телеса, не обхватишь. Корова.
Дженифер была одета в темно-коричневые шорты и топ на бретельках, на ногах – кроссовки; все вместе, она знала, выглядело неплохо. Ей нравился бег трусцой. Отец, заядлый спортсмен, активно поощрял занятия дочери. Дженифер вступила в отрочество довольно пухлым подростком, но благодаря бегу, теннису, лыжам зимой и аэробике спустила вес, так что теперь могла позволить себе такие излишества, как пицца и молочный коктейль. Никакого курева – на это у нее хватало ума. Мама ее курила, как паровоз, и кашляла без перерыва, так что у Дженифер перед глазами был постоянно живой отрицательный пример.
Дженифер Мак считала себя нормальной девушкой-подростком: у нее появлялись угри, но не выскакивали прыщи; пару раз обнималась с мальчиками и искренне недоумевала, почему вокруг секса столько разговоров.
У нее был старший брат, учившийся в колледже, и младшая сестричка, не отлипавшая от ее магнитофона. Короче, она вела заурядную скучне– е– ейшую жизнь американской девушки. Где любовь? Где романтические приключения? «Неужели это все, и другого не будет?» – как пела Пегги Ли; мама, кстати, любила слушать эту песню.
Кроссовки мягко шлепали по асфальту. Она круто свернула в переулок. Ветер откинул назад волосы и обдал прохладой слегка взмокшее лицо. Какой-то мужчина, чинивший забор, положил молоток и проводил ее долгим взглядом.
Дженифер потрусила еще пару кварталов и тут сообразила, что оказалась на улице, где живет Дэвид Лайтмен. Его уже два дня не было в школе. Интересно, что с ним стряслось? Наверняка терзает свой компьютер. Она рассказала маме о знакомом мальчике, одержимом компьютерами, не упомянув, правда, про историю с отметками. Мать покачала головой: «Твой отец в его возрасте был помешан на автомобилях. Сейчас, кажется, машины не в моде. Слава богу, отец не обзавелся этим кошмаром – персональным компьютером. Я слышала, из-за него люди разводятся».
– Мама, – ответила она, – если б Дэвид Лайтмен занимался машинами, как компьютерами, он бы гонял сейчас на автодроме в Дейтоне пятьсот миль по кругу!
При всех своих странностях парень нравился Дженифер. Застенчивость очень шла ему, а мягкость манер придавала какую-то загадочность. Ему бы прибавить веса, загореть, одеться во что-нибудь приличное, и он бы выглядел хоть куда. Не стыдно было бы показаться с ним в дансинге. Во всяком случае, он не пытался лапать ее и не сопел в ухо, как те балбесы, которые ее провожали. Иногда она спрашивала себя – действительно ли им доставляет удовольствие так поступать или просто это у них в генах? Она живо представила, как мистер Лиггет разглагольствует о хромосомах и тяге к футболу американских подростков.