Недетские игры
Шрифт:
– Откуда знаешь? – я не стала играть в гордую девочку и отказываться от питья, но прежде, чем сделать первый глоток, предложила попить Лёшке. Зверёныш нахмурился, но спорить не стал.
– От верблюда, – мальчишки переглянулись, и Товарищ выглядел удивлённым, а Зверёныш совершенно счастливым, но мне было плевать, я решила не лезть с расспросами. Пока. Но на заметку его не первый непрозрачный намёк на то, что он уже бывал в Детском корпусе, взяла.
До конца пути мы не разговаривали. Я пыталась справиться со спазмами обиженного желудка, а мои спутники, включая Лёшку, радовались
Солнце давно упало за левый край океана, когда я стала очень сильно сомневаться в том, что поступила правильно, переступив жёлтую черту платформы. Может, стоило пробежаться по Кирсу? Определённо, в этот день подростков отправляли не только в Детский корпус, но и в Дипломатический, и в Медицинский, и в Развлекательный… Зачем я так сглупила? Откуда во мне эта самонадеянность и уверенность в том, что я смогу отсюда выбраться?
Дело близилось к десяти вечера, а нас, всех, кто прибыл на платформе, пересчитали, насчитав сто пятьдесят семь человек – странно, на площади Кирса казалось, что одетых в чёрные спортивные костюмы детей гораздо больше – разбили на группы и пропустили в ПВМС – первое внутреннее междустенье. Первое! Я боялась думать о том, сколько их ещё нам предстоит преодолеть, сможем ли мы сегодня поспать и получится ли поесть в этой жизни. Последний вопрос меня волновал особенно живо, потому что острый помидорный суп, который я лениво дегустировала на знаменательном обеде, да еще королевская креветка растворились в моём обиженном желудке, как прошлогодний снег.
– Старушка, пожевать ничего нет?
– Иди к чёрту, Зверёныш, я на этот вопрос тебе ещё три ПП назад ответила.
По какому принципу приёмная комиссия, состоявшая из пяти подростков в ярко-зелёных строительных жилетах, делила нас на группы, для меня осталось загадкой. Не возрастной и не половой, однозначно. Но каждый Пропускной пункт мы проходили неизменно одним и тем же составом в одном и том же порядке: Товарищ, я, Лёшка и Зверёныш как замыкающий.
– Номер шестьдесят семь! – объявил громкоговоритель, и Товарищ радостно взметнулся, потрясая выданной счетной машиной бумажкой.
– Ну, наконец-то! – проворчал Зверёныш в спину своему другу. – Картошки на меня тоже начисти, если достанешь в это время… – крикнул он приятелю, а затем повернулся ко мне и подмигнул:
– Слушай, точно можешь руку сломать?
– Ну, могу, – я тихонько потрясла задремавшую Лёшку за плечо.
– Я потом тебе покажу того, из-за которого мы тут столько времени торчим. Начистишь ему рожу? Северу уже давно никто рожу не чистил… А, Старушка?!
– Номер шестьдесят восемь! – равнодушно объявил механический голос, избавив меня от необходимости хамить и заставив Алевтину вцепиться десятью пальцами в мою правую руку:
– Не уходи!
Я с трудом сдержала болезненный стон.
– Пожалуйста, не бросай меня!
– Лёш, – я наклонилась к ней и шепнула тихонечко на ушко:
– Всё будет хорошо. Мы же теперь семья, помнишь?
Она яростно затрясла соломенными кудряшками.
– Я боюсь!
Кудряшки не останавливались ни на миг, но я всё-таки умудрилась отлепить от себя девчонку – не без помощи Зверёныша, надо сказать – и прошла к двери, над которой мигал мой номер.
Первым, что я увидела, зайдя в комнату, была попа.
Красивая круглая женская попа, обтянутая чёрными джинсами-стрейч, а прямо на этой идеальной попе смуглая рука с длинными пальцами и аккуратными овальными ногтями. Мне в жизни не доводилось видеть ничего более эротичного и возбуждающего. Невозможно было оторвать глаз от того, как эта невоспитанная рука лениво огладила левую ягодицу, чтобы сжать её, несильно, но очень… по-собственнически. От скольжения этих наглых пальцев по совершенно посторонней попе у меня пересохло во рту. А мужская ладонь решила перебраться с ягодиц на талию, без труда пересчитала позвонки и спряталась в гриве собранных на затылке каштановых волос.
Я, кажется, сглотнула, после чего упёрлась взглядом во внимательно наблюдающие за мной чёрные глаза. Заметила изогнутую бровь и искривлённые в понимающей улыбке губы в обрамлении условно небрежной щетины.
И застонала внутренне, едва удержавшись от того, чтобы позорно зажмуриться.
Волшебство разбилось, осыпалось мелкими осколками у моих ног, и я, наконец, смогла оглядеться по сторонам.
За компьютерным столом сидел худощавый парень и, не отрывая глаз от монитора, насвистывал веселенькую мелодию.
– Еловая? – по-прежнему смотрит в голубоватый экран.
– Она, – согласилась я, стараясь не обращать внимания на левую щёку, горящую от постороннего чёрного взгляда.
– Ольга?
– Ольга, – демонстративно не замечать наглый взгляд становилось всё сложнее.
– Пожелания, вопросы, требования, просьбы?
– Пожалуй, одна, – призналась я и, не выдержав напряжения, раздражённо посмотрела в сторону обнимающейся парочки.
Парень сидел на подоконнике, а девушка фактически лежала на нём – неприлично до ужаса – и что-то нашёптывала на ухо. Наглец подмигнул мне чёрным глазом, бессовестно игнорируя спутницу, и даже не подумал отвести взгляд.
– И какая именно? – компьютерщик оторвался, наконец, от монитора и посмотрел на меня странными разноцветными глазами.
– Можно мне комнату в семейном общежитии? У меня сестра и…
– Нет.
Парень порылся в столе и бросил мне ключ.
– Место в семейном еще заработать надо.
Ну, нет – так нет.
– У коменданта возьмешь расписание занятий, – продолжил он, протягивая мне ордер на заселение, в котором был указан номер общежития и комнаты. – Тренировки и военную дисциплину посещать обязательно. Женский душ по чётным дням. Кухня общая. Я ничего не забыл?
– Ты всегда что-то забываешь, Светофор, – парень на подоконнике зевнул и решительно отстранил от себя свою девушку. – Светка, проводишь новенькую до общаги?
– Не стоит, – я спрятала ключ в карман и отвернулась от окна. – У меня есть провожатый.
Не то чтобы я была уверена в том, что Товарищ будет меня ждать, но Зверёныш определённо точно дал понять, что нам с Лёшкой лучше не терять его из виду.
– Уверена?
– Абсолютно, – главное не думать о его пальцах, и голос не задрожит смущённо. – Могу идти?