Недетские сказки
Шрифт:
– Не понимаю, отчего так запаздывает Весна, – говорил Себялюбивый Великан, сидя у окна и глядя на свой замороженный белый сад. – Надеюсь, погода переменится.
Но Весна так и не пришла, не пришло и Лето. Осень одарила все сады плодами, но саду Великана не дала ничего.
– Слишком он себялюбив, – сказала она. И в саду пребывала вечная Зима, и Северный Ветер, и Град, и Мороз, и Метель танцевали меж деревьев.
Однажды утром Великан лежал без сна в постели и услышал чудесную музыку. Так сладка она была его слуху, что решил Великан, будто мимо идут королевские музыканты. Всего лишь крошечная коноплянка пела за окном, но Великан так
– Должно быть, Весна все-таки пришла, – сказал Великан; он выскочил из постели и выглянул наружу.
И что же узрел он?
Узрел он удивительнейшую картину. Дети пробрались в сад сквозь щелочку в стене и сидели на древесных ветвях. Куда ни обращал взор Великан, на каждом дереве сидело дитя. И деревья так радовались возвращению детей, что облачили себя в цветы и нежно размахивали ветками над детскими головами. Птицы летали и весело чирикали, а цветы выглядывали из зеленой травы и смеялись. Чудесная картина; лишь в одном углу обитала еще зима. То был самый дальний угол сада, и стоял там маленький мальчик. Мальчик был так мал, что не дотягивался до веток дерева, и оттого бродил вокруг ствола, горько плача. Бедное дерево покрыто было изморозью и снегом, и Северный Ветер гудел и ревел в кроне.
– Забирайся, мальчик! – говорило Дерево и склоняло ветви как можно ниже; однако мальчик был слишком мал.
И сердце Великана растаяло, едва он все это узрел.
– Каким себялюбцем я был! – молвил он. – Теперь я знаю, отчего не приходила Весна. Я посажу мальчика на верхушку дерева, а потом я сломаю стену, и сад мой на веки вечные станет пристанищем детских игр. – Он взаправду жалел о том, что натворил.
Итак, он сошел вниз по лестнице, тихо-тихо отворил парадную дверь и вышел в сад. Но едва дети увидали Великана, они так испугались, что побежали прочь, и сад вновь обратился в зиму. Не побежал только маленький мальчик, ибо глаза его были до того заплаканы, что он не заметил Великана. И Великан подкрался к нему сзади, осторожно взял и посадил на дерево. И тут же дерево расцвело, прилетели птицы и запели на ветвях, и маленький мальчик простер руки, обхватил Великана за шею и поцеловал. Другие дети, увидев, что Великан больше не злой, прибежали назад, а вместе с ними пришла Весна.
– Отныне это ваш сад, дети, – сказал Великан; он взял большой топор и сломал стену.
А когда люди в полдень пошли на базар, обнаружили они, что Великан играет с детьми в прекрасном саду, какого никто прежде никогда не видал.
Весь день играли дети, а вечером пришли к Великану попрощаться.
– Но где же ваш маленький друг? – спросил он. – Тот мальчик, которого я посадил на дерево. – Великан полюбил его больше всех, потому что мальчик его поцеловал.
– Мы не знаем, – отвечали дети, – он куда-то ушел.
– Вы уж скажите ему, пускай завтра непременно придет, – сказал Великан. Но дети отвечали, что не знают, где тот мальчик живет, и никогда прежде его не видали; и тогда Великан весьма опечалился.
Всякий день после уроков дети приходили и играли с Великаном. Но маленький мальчик, которого полюбил Великан, больше не показывался. Великан был очень добр ко всем детям, но тосковал о первом своем маленьком друге и часто о нем говорил.
– Как бы я хотел вновь увидеть его! – восклицал
Прошли годы, Великан состарился и одряхлел. Он больше не мог играть, а потому сидел в огромном кресле и смотрел, как играют дети, и любовался своим садом.
– Много прекрасных цветов у меня в саду, – говорил он, – но дети – прекраснейшие цветы из всех.
Как-то зимним утром, одеваясь, Великан выглянул в окно. Зима больше не расстраивала его, ибо Великан знал, что Весна просто уснула, а цветы отдыхают.
Внезапно он в изумлении протер глаза и вгляделся пристальнее. Весьма поразительная картина предстала его взору. В дальнем углу сада стояло дерево, сплошь покрытое чудесными белыми цветами. Ветви дерева были из золота, и серебряные плоды висели на них, а под деревом стоял маленький мальчик, которого любил Великан.
Вниз по лестнице помчался Великан и выбежал в сад, обуянный радостью. Он бежал по траве, он спешил к мальчику. Но когда Великан приблизился, лицо его покраснело от гнева, и молвил он:
– Кто посмел обидеть тебя? – Ибо на ладонях ребенка зияли отпечатки двух гвоздей, и отпечатки двух гвоздей виднелись на крошечных ступнях. – Кто посмел обидеть тебя? – вскричал Великан. – Скажи мне, я возьму огромный свой меч и уничтожу обидчика.
– Нет, – молвило дитя, – ибо сие есть раны Любви.
– Кто ты? – спросил Великан, и чудный трепет объял его, и рухнул Великан на колени пред ребенком.
И улыбнулось дитя Великану, и сказало:
– Однажды ты пустил меня поиграть в твоем саду, сегодня же отправишься в мой сад, что зовется Раем.
И когда дети прибежали после уроков, нашли они Великана – тот лежал мертвый под деревом, сплошь покрытым белыми цветами.
Верный друг
Однажды утром старый Нутрий высунул голову из норы. Глаза у Нутрия блестели, подобно бусинам, и торчали жесткие серые усы, а хвост его походил на длинный обрывок черного каучука. В пруду плавали Утята, один в один похожие на стайку желтых канареек, а их мама, ослепительно-белая и с красными лапами, обучала их стоять в воде на голове.
– Вас никогда не допустят в высшее общество, если вы не научитесь стоять на голове, – твердила она; время от времени она показывала им, как это полагается делать. Но утята не обращали на нее внимания. Они были очень юны и не знали, что вообще хорошего в этом самом обществе.
– Вот непокорные дети! – вскричал Нутрий. – Они поистине заслуживают утопления.
– Ничего подобного, – отвечала Утка. – Всяк должен с чего-то начинать, а родителям подобает являть безмерное терпение.
– Ах! В родительских чувствах я не смыслю ни грана, – сказал Нутрий. – Сам-то я человек не семейный. Говоря по чести, я никогда не был женат и никогда не собирался. Любовь – это, конечно, по-своему распрекрасно, однако дружба несравненно выше. Воистину, я полагаю, ничто в мире не сравнится в благородстве и исключительности с верною дружбой.
– Ответь, умоляю: каков же, по-твоему, долг верного друга? – осведомился зеленый Вьюрок, что сидел неподалеку на иве и подслушал их разговор.
– Да, я как раз хотела спросить, – сказала Утка; затем она отплыла к берегу пруда и встала на голову, дабы подать своим детям хороший пример.
– Что за глупый вопрос! – вскричал Нутрий. – Я, разумеется, ожидаю от верного друга, что он будет мне верен.
– А чем ты одаришь его взамен? – спросил Вьюрок, качаясь на серебристой ветке и трепеща крылышками.