Недремлющее око. Пионер космоса. Божественная сила
Шрифт:
Эд Уандер покраснел.
– Лучше не суй нос в мои дела, если не хочешь нажить неприятностей!
Джерри вынул изо рта трубку и насмешливо хмыкнул.
– Неприятностей! Это от тебя-то, Крошка Эд? Какие неприятности ты способен причинить кому бы то ни было, – он осмотрел свой правый кулак, – которых нельзя избежать, врезав тебе разок-другой по смазливой физиономии?
Эд быстро сделал шаг назад. Затем собрался с духом и недружелюбно произнес:
– И это все, зачем ты меня сюда звал?
– Пока ты вел передачу, пришел Толстяк. Он хочет тебя видеть.
– Маллигэн? Что он здесь делает так поздно?
Эд Уандер повернулся и вышел, не дожидаясь ответа. Звуконепроницаемая дверь контрольной будки открывалась в небольшой холл. Оттуда две такие же двери вели: одна – в Студию Три, которой Эд Уандер пользовался для своей ночной передачи, другая – в коридор.
Эд направился по коридору в офис. Прежде чем оставить папку в своем столе, он подошел к столу Долли и сделал вид, что вздрогнул от ужаса.
– Боже правый, что ты сотворила с волосами?
Долли провела рукой по волосам.
– Тебе нравится, Крошка Эд? Это последний крик итальянской моды. Стиль «Фантазия».
Эд покачал головой, горестно закрыв глаза.
– Неужто настоящие женские прически никогда не вернутся? – он оставил шутливый тон.
Эд подошел к своему столу, положил папку в ящик и запер его. Поправляя галстук, он направился к двери в кабинет Мэтью Маллигэна. Перед дверью он на мгновение остановился, затем осторожно постучал два раза.
Глава телерадиостанции сидел за столом, слушая рок-н-свинг, завершающий передачу Эда. У него был такой вид, словно это занятие не способствует его пищеварению.
– Вы хотели меня видеть, мистер Маллигэн?
Маллигэн глянул Эду прямо в глаза и с нажимом произнес:
– Моя страна, да будет она всегда права… – и замолчал.
Эд Уандер моргнул. От него явно ждали продолжения цитаты. Он лихорадочно пытался сообразить, и наконец сказал:
– Ээ… но это моя страна, правая она или левая.
– …но это моя страна, правая она или НЕПРАВАЯ, – сказал Маллигэн обвиняющим тоном. – Я вижу, ты не состоишь в обществе.
До Эда Уандера дошло. Общество Стивена Дикейтьюра, организация, с точки зрения которой даже берчеры слишком левые. До него доходили слухи, что Маллигэн является ее членом.
– Нет, сэр, – искренне сказал Эд. – Я думал о том, чтобы узнать побольше об этом обществе и, может быть, вступить в него, но я был ужасно занят передачей. Вы думали о том, чтобы перевести ее на телевидение, мистер Маллигэн?
– Нет, не думал, – буркнул Маллигэн. – Сядь. Ты мне действуешь на нервы, когда висишь над душой. Я не собирался говорить о твоей передаче, Крошка Эд, но раз уж о ней зашла речь, должен сказать, что это не совсем то, что я себе представлял, когда ты расписывал мне идею. Ты находишь типа, который говорит, что он летал на Луну на летающей тарелке. Прекрасно! Но почему ты ни разу не нашел никого, кто бы показал нам кусок Луны, захваченный оттуда, или что-нибудь в этом роде? Или эти предсказатели будущего. Что действительно нужно твоей передаче, так это кто-нибудь, кто предскажет, что Персону Номер Один в Москве пристукнут в следующий вторник – и трах-бах, так оно и происходит! Что-нибудь эдакое, и дюжина спонсоров будут наперебой предлагать финансировать твою передачу.
Эд Уандер мечтал о том, чтобы у него хватило храбрости закрыть уставшие глаза. Вместо этого он торопливо спросил:
– Так зачем вы меня вызывали, мистер Маллигэн?
– А? Ах, да. Что ты делаешь завтра вечером, Крошка Эд?
– У меня свидание. Завтра – один из моих выходных, мистер Маллигэн.
– Ну так захватишь свою подружку с собой. Ты что-нибудь слышал про типа по имени Иезекиль Джошуа Таббер?
– Вроде нет. Я бы запомнил такое имя. И я не думаю, что смогу отменить свидание.
Шеф телерадиостанции не обратил внимания на его слова.
– Он – религиозный маньяк или что-то вроде. Дело в том, что общество получило несколько жалоб на него в письмах и по телефону, понимаешь? Жалобщики утверждают, что он ведет подрывную деятельность.
– Вы, кажется, сказали, что он помешан на религии.
– Да, но, кроме того, он еще и подрывной элемент. Многие красные прикрываются религией. Этот архиепископ в Англии, как бишь его. И еврейские рабби, которые вечно подписывают петиции против сегрегации. Как бы то ни было, на последнем собрании нашего филиала было решено выяснить, кто такой этот Таббер. Дело поручили мне.
Эд Уандер уже понял, к чему клонит шеф.
– Свидание… – начал он с робкой надеждой.
– Я в религиозных психах не разбираюсь, а вот ты со своей передачей – спец по всяким чокнутым. Завтра вечером пойдешь на его выступление. Вот адрес. Пустырь на Хаустон-стрит. С отчетом можешь выступить на следующем собрании нашего филиала.
– Послушайте, мистер Маллигэн, я бы не узнал подрывной элемент, даже если бы обнаружил его у себя под кроватью. – Эд выложил козырь. – Это свидание у меня с Элен.
– Элен?
– Элен Фонтейн. Дочь Дженсена Фонтейна.
– Элен Фонтейн! Что девушка из высшего общества, такая как мисс Фонтейн, нашла в… – Маллигэн оборвал фразу на полуслове, рыгнул и пожевал толстые губы. – Скажи-ка, – спросил он наконец, – ты когда-нибудь разговаривал с мистером Фонтейном о своей передаче с тех пор, как она вышла в эфир?
– Он от нее без ума, – быстро сказал Эд. – Он говорил мне об этом как раз вчера вечером. Мы с ним вместе пропустили пару стаканчиков, пока я ожидал, когда Элен оденется к выходу.