Шрифт:
Книга первая
Глава первая
Не люблю отвечать на телефонные звонки. С началом перестройки, которое в нашем НИИ совпало с концом финансирования, поэзия исчезла вместе с таким пережитком как зарплата и граждане солидарно принялись использовать связь для решения шкурных проблем. И только.
Совестливые искали повод занять, а прочие — присвоить деньги, которые у меня кончились месяцев шесть назад, поэтому аппарат приходилось накрывать диванной подушкой.
Но этот абонент с дегенеративной настойчивостью висел на трубке до тех пор, пока терпение не переросло в озлобленную заинтересованность.
— Кто? — агрессивно зевнув, спросил я.
— Гвоздев? Сергей Сергеевич? Я не ошиблась? — на одном дыхании выпалил взволнованный женский голос.
— Нет, всё правильно. Чем могу служить?
— Умоляю, только правду, актриса Анастасия Глюк сегодня у вас ночевала?
— Впервые слышу… — изумился я.
— Понимаю, вы скрываете! Ах, какая жалость! Такой, оказывается, благородный человек! Это катастрофа, просто катастрофа… — слезливо запричитала незнакомка.
— Да вы о чём?! Вы кто такая?! — ни Анастасии, ни глюки меня пока не посещали, поэтому душу переполнило справедливое негодование. Справедливое и от этого на редкость приятное.
— Ах, я её родная тетя, но дело не во мне! Тосин муж Василий…; представляете, он нашел записную книжку и поехал к вам! У него ружьё! Немедленно уходите — он в бешенстве!
Негодование заколебалось, как свеча на сквозняке, и стало слегка коптить:
— Послушайте, это же бред! Я не знаю никакой Глюк!
— Он пьян. Спасайтесь оба, у него двустволка! В левом стволе картечь, в правом — жакан… или нет, простите, в левом жакан, а в правом картечь… кажется…, - таинственная тётя не желала слушать никаких оправданий.
Из дальнейших всхлипываний выткался затейливый драматический сюжет, в финале которого маячило как минимум два разнополых трупа.
Оказалось, некий рогоносец Василий, не ко времени вернувшийся с охоты, поймал белую горячку и кровью обидчиков решил смыть грехи легкомысленной жены. Исследуя блокнот красавицы, он обнаружил адрес сантехника…
По мелочам я и впрямь подрабатывал — в паре с одним способным прикладным математиком — но до ремонта канализации наш совместный бизнес серьёзно не дотягивал. Из чего следовало, что плаксивая тетка с какой-то низменной целью водит меня за нос.
Мысленно прокрутив длинный список знакомых придурков, я заключил, что сочинить подобную околесицу мог только Вениамин Моисеевич Липский, мой давний приятель и сокурсник по биофаку, пропавший из поля зрения когда руководство перевело нас на подножный корм. Имитатор он был от Бога, а идиотские розыгрыши и инфантильные выходки являлись неотъемлемой частью его жизни.
— Ладно, Веник, не напрягайся! Запах тебя сразу выдал, — ляпнул я наудачу. — Закусывать надо.
Сдержав очередной выдох, на другом конце провода призадумались.
— К тому же и чеснок не еда, а приправа! — мстительно добавил я, чувствуя, что подбил пятиклеточный корабль противника. — Люди говорили, ты женился на богатой и уехал в Израиль?
— Инсинуации, — разоблачённая тётя заговорила природным голосом. — И кто эти люди, говорливые, как секс по телефону? Ну был у меня скромный роман, переполненный неистовыми страстями, — он выдержал паузу, как бы предоставляя возможность вытереть завистливые слюни, — с одной гениальной поэтессой, Фаей Хаит. Хорошая девушка, интеллигентная. Съездил, познакомился с мамой и вернулся…
— Что же старушка? Мацу плохо готовит?
Последовал юпитерианской силы тяжести вздох:
— Какую там мацу… огнедышащий дракон, а не мама. Коренная одесситка! Я думаю, скоро её или вышлют обратно, или отправят воевать с арабами — тогда им крышка!
— Может, ты поторопился? Знаешь, стерпится-слюбится. Особенно, если есть накопления или недвижимость. Недвижимость очень украшает родителей невесты!
— Из недвижимости маму больше всего украсит фамильный склеп с надгробным монументом. Но хватит об этом. Лучше скажи, как ты поживаешь? Точнее — на что?
Наступил мой черед на вздохи:
— Понимаешь, пока это тайна. Причем не личная, а государственная…
— Так продай!
— Пробовал: писал для научных журналов. Публиковали с удовольствием, но благодарили исключительно в устной форме. Энтузиазм иссяк. Сейчас кошку дрессирую…
— Для журналов писать?
— …будем с ней выступать на Арбате. В эпоху перемен это гораздо выгоднее микробиологии.
Трубка примолкла, как бы что-то вспоминая, а затем разродилась:
Про эпоху перемен остроумно заметил самурайский мудрец и философ Лао-Цзы! С присущим японцам коварством, он отсоветовал жить в это время.
Веник никогда не упускал возможности блеснуть эрудицией и по этой причине частенько садился в лужу. Читал он много, но гений чтения обычно овладевал им на выходе из запоя.
— Дык! — ответил я на профессиональном диалекте. Урожденный китаец Лао-Цзы не мог быть самураем, но раскрывать его тайны не хотелось. — А в чем, собственно, дело?
— Видишь ли, — голос товарища наполнился почти самодержавным величием, — я на днях еду в экспедицию. В засекреченную пока африканскую страну…
— И…? — у меня перехватило дыхание.
— … и готов протянуть тебе руку помощи!
Слышал, что дуракам везет, но не думал, что всем — некая могущественная фармацевтическая корпорация ангажировала Веника отлавливать диковинных вирусов.
В качестве биологической приманки.
То есть, из его рассказа я понял, что собственных микробиологов фирма бережет для академической науки, а во всяких рискованных экспериментах, по хорошему обычаю, задействует наемников.
Возглавляли компанию индусы — люди, как известно, пронырливые и расчетливые; можно было предположить, что исследования связаны с иммунодефицитом, поскольку Липского они отыскали через кафедру вирусологии.