Недремлющий глаз бога Ра
Шрифт:
Тот слушал внимательно, не перебивая, но, когда я закончил, высказался определенно:
— Хренота, а не план! Детский лепет какой-то: краска, спички…
— Ну, это же не от хорошей жизни, — вступился я за Хунхузу. — Была бы у нее ядерная боеголовка, так мы бы уже давно в Москву вернулись. В виде осадков.
— Да я не о том! Почему она решила, что компьютер будет мне подчиняться? Голос похож?
Тут я не понял:
— А как же спирт? Ты же говоришь — компьютер впустил тебя?
Маркиз скривился:
— Ты с этой Хунхузой стал прямо как заразные мать и дитя. Ну, в одной ситуации впустил, а в другой пошлет тем же самым голосом. Тогда что делать будем?
— Ну, она утверждает, что не пошлет. Чему-то же ее учили в шпионском колледже. Дураков там наверное не держат.
— По-вашему, значит, все дураки здесь! Наставили кругом телекамер и развлекаются: порнуху друг про друга смотрят.
— Ладно, а что ты предлагаешь?
— Прибегнуть к радикальному средству. Пока все спят, пойдем и удушим этого вирусного Президента.
— Чем? Перегаром?
— Нет, вот этими руками! — он продемонстрировал предполагаемые орудия расправы.
Выглядели они так, что скорее можно было напугать до смерти, чем задушить.
— Слушай, киллер, ты же за всю свою жизнь божьей коровки не обидел! Остынь.
— Коровки не обидел, а его удушу, — настаивал Липский.
Отговорить или переубедить его мне никогда не удавалось. Напугать — другое дело:
— А с чего ты взял, что он спит как Дездемона? Вдруг там охрана? С винтовками! Прицелы лазерные! Пули бронебойные!
— И в сортире гаубица! — очнулся Веник.
— Точно. Представляешь картинку, когда мы ворвемся туда с твоими граблями наперевес…
— Да, — наконец согласился он. — Тогда давай взорвем к чертовой матери эту лабораторию и удерем на шлюпке, а Хунхуза прикроет наш отход. Доберемся до берега и вызовем ей хоть ударный авианосец — пускай только телефон даст.
— А взрывать чем будем? Заднепроходным динамитом?
Маркиз нежно улыбнулся:
— Ты помнишь, сколько раз химичка Генриетта Карловна удаляла меня с практических занятий? За непреодолимую тягу к знаниям.
Кто его только не удалял, а он всегда возвращался:
— Генриетта Карловна выгоняла тебя не за тягу к знаниям, а чтобы сохранить наши молодые жизни.
— Вот-вот! Но волновалась она зря, поскольку у нас всегда было туго с реактивами. А здесь ситуация обратная: полно реактивов и нет химички! В таких идеальных условиях сработает любой продвинутый старшеклассник, а не то, что эксперт моего уровня.
Это он правду сказал, насчет уровня. В глубине души я ожидал взрыва каждый раз, когда он садился в кресло:
— А сколько времени необходимо на подготовку?
— Ну, грязный нитроглицерин можно приготовить прямо на глазах у аятоллы, который мысли читает. Но, ты же сам знаешь, что это за коварный продукт! И вообще, с похмелья наша фирма ничего не гарантирует, поэтому на подготовку берем два дня. Но ты должен проследить, чтобы туда не вломилась Генриетта Карловна с криками: "Ахтунг!!! Минен!!!"
Под водку план пошел хорошо, но очень уж не хотелось оставлять здесь Хунхузу. И Анхелику. Прихватив опустевшую кофеварку, я поднялся и протянул маркизу руку:
— Ладно, посоветуемся с боссом и тогда решим. Но ты давай, готовься…
Уцепившись за меня, он встал и потянулся, разминая затекшее от долгого сидения тело:
— Как говорится, не ждать пакостей от природы, а сделать их своими руками — наша задача! Представляешь, ты как будто бы товарищ Мичурин, а я — академик товарищ Лысенко.
И мы пошли, покачиваясь, как настоящие морские волки.
Принимать на голодный желудок спирт, пусть даже разведенный, могут только люди отрешенные, не представляющие для общества ни интереса, ни угрозы. Очень своеобразные люди.
И бог у них своеобразный: кривой, косматый, с длинной нечесаной бородой, полной прелого сена и гнилой соломы. Из пантеона прочих богов он выбивается потрясающей способностью творить нелепые чудеса. Например, свалится кто-нибудь с десятого этажа или врежется лбом в электричку — этот странный бог, покровитель дураков и пьяниц, тут как тут! Взмахнет бородой и соломки постелет.
Он и вывел нас к кают-компании, когда мы шарахались от лестницы к лестнице как агрессоры после расправы над Иваном Сусаниным.
Оказавшись в знакомом коридоре, мы обрадовались и решили разойтись, чтобы переодеться к завтраку.
И сразу же передумали: решили не расходиться и не переодеваться. Для меня этот вопрос давно уже стал больным, а маркизу было недосуг. Во-первых лунатик, во-вторых скоро уезжает, в-третьих не одежда украшает человека, а человек одежду. Но главное — кушать хочется.
Короче, открывая дверь, я ожидал, что присутствующие удивятся нашему облику. В действительности же вышло наоборот: нас проигнорировали, а удивились мы с Веником. И было чему!
За ближайшим столиком оживленно беседовали разодетые в сари Катя и Маша. Москва — Россия.
Сидят такие изящные индийские куколки: глазки подведены к вискам, брови арками, волосы расчесаны на прямой пробор, а на открытых лбах охрой выведены какие-то заковыристые знаки.
Заметили нас, но виду не подали. Разговаривают.
— Представляешь, Катенька, — голос у Маши прежний, с простудной хрипотцой, — на лекции одна девочка задумалась и вдруг видит: махарадж уже не лежит, а поднялся в воздух и летает. Почти на метр от пола! Представляешь, повисел несколько минут в воздухе и плавно опустился, а кроме нее никто этого не заметил.