Недремлющий глаз бога Ра
Шрифт:
— У-упссс! А почему оно должно быть испанским? — сделав удивленные глаза, спросила Лиса.
— Ну, просто показалось, что вы испанка. Нет?
— Я ассирийка, — она повернулась и предъявила профиль, который больше подходил не для глиняных черепков, а для суперобложки. — Видите теперь? А фамилию ношу как память о муже.
— Кто она? Ассирийка? — по-русски уточнил разволновавшийся Веник. — Быть не может — они же ископаемые! Ассирийцы, вавилоны, шумеры всякие…
— Он говорит, что это исчезнувшая народность, —
Не вставая, она змеиным движением скользнула в глубину кресла и уселась, изогнувшись так, что груди едва не выплеснулись из кружевной оболочки:
— Правда, нас осталось очень мало. По всему миру наберется тысяч сто пятьдесят — двести, — она со значением посмотрела мне в глаза, — нужно срочно что-то предпринимать, чтобы не вымерли.
— Ты понял, зяблик? — ахнул голос. — Открытым, блин, текстом! Гони Веника в туалет, и чтоб не вернулся!
Я открыл рот, но язык встал колом и не захотел поворачиваться.
— Ну?! — торопил голос. — В чем дело, дятел?
— Что ему, час в сортире сидеть?
— Два! Нет, три часа пусть сидит. Он тебе друг или кто?
Я напрягся, но вслух промычал нечто нечленораздельное.
— Логично! — обрадовался маркиз. — Хочешь сходить по большому?
— Вот наглая рожа! — психанул голос. — Скажи, типа дорогу ему уступаешь. Типа, дорогу осилит идущий. Ну?!
— Неужели в паспорте написано, что вы ассирийка? — начал подбивать клинья оправившийся от потрясения Де Садур.
— Нет, это написано на моей заднице! Хотите взглянуть?
— А можно?
— С крючка снимает, гад! — злобно прошептал голос. — А ты чего молчишь, дятел?
— Почему нет? — инфанта томно улыбнулась. — Вечерами я обычно танцую в баре. Приходите и увидите всё, что захотите.
У Веника едва не случился приступ. Он заметно побледнел и, глотнув побольше воздуха, затараторил:
— Мы бы с радостью, да нам не разрешают! Дом — работа, работа — дом — всё, что мы здесь имеем. Может, лучше вы к нам зайдете?
— Зайду. А что будем делать? — пристально посмотрев на меня, спросила инфанта.
— Покажете то же самое, что в баре! Только охрану не приводите. Мы люди мирные, женщин не обижаем.
— Зря! Многим женщинам только этого и надо. Вот я, например, не люблю таких, которых нужно подбадривать.
Маркиз чуть не заплакал:
— Да я сам не перевариваю таких ослов! Так не возьмете охрану?
— Мне охрана не нужна, а вам…, - она усмехнулась, — …вам тоже разрешили без неё обходиться. Теперь можете ходить куда угодно и когда угодно — ваши голоса внесены в базу данных. Но не забывайте о телекамерах! Всем, кто не хочет заниматься любовью на глазах у службы безопасности рекомендуется искать укромные места. Я знаю парочку подходящих, но сейчас там прохладно. Вот приплывем в тропики…
— А когда же, наконец, мы приплывем
— Ладно, мальчики, я лучше пойду, — Лиса встала и обернулась ко мне. — Вы меня проводите?
— Съел! — злорадно констатировал голос. — Сидел бы щас на горшке, без потрясений и уязвленного самолюбия. Дятел.
— Конечно. Пожалуйста…, - незаметно для неё я сунул руку под куртку и подхватил военные штаны.
— Ты же не на долго, Гвоздик? — озаботился товарищ, когда мы выходили.
— Часа три — самый минимум. — прикинул голос. — Или больше.
— О чем это он? — оглянувшись, спросила Лиса.
— Просит, чтобы я быстрее вернулся.
— Боже, как трогательно! Теперь я вижу, что такое настоящая мужская дружба.
Мы вышли из лаборатории. Штаны повели себя неприлично — пришлось занимать даму разговором:
— Вы сказали, что охраны не будет? А те две леди, которые сидели на кровати?
— Ну какие же это леди, милый! — она усадила меня на откидной стул и, почти повиснув на моем плече, зашептала. — Вечером отделайся от приятеля. Скажи, что плохо себя чувствуешь и отправь его в бар — пусть развеется. Я попрошу, чтобы девочки за ним присмотрели. Хорошо?
— Зяблик, выясни, что за девочки! — скомандовал голос. — Может, там такие, что…
Но теплая ладонь легла мне на губы и запечатала рот.
— Тише, не говори ничего. Здесь нельзя. Вечером я зайду и провожу туда, где всё будет можно. Всё!
Она чмокнула меня в щеку, покачнулась и исчезла — словно растаяла.
Что-то змеиное было в её облике.
Глава двенадцатая
Я отсутствовал минут пять, но Веник рассердился так, будто меня не было целый месяц.
— Что за манера — исчезать неведомо куда? — строго спросил он, когда я вернулся.
— А вдруг это настоящее чувство? Вдруг это больше чем увлечение?
— Ой-ой-ой!!! Держите меня — сейчас со мной произойдет внезапное падение — маркиз театрально огляделся, как бы выбирая, куда лучше грохнуться.
— Просто тебе завидно, вот ты и падаешь.
— Как же! Видали мы эту наскальную живопись:
"Ашшурбанипал, царь царей, предводитель ассирийцев, принимает неотложные демографические меры".
— Ну и что? Зато девчонка от меня без ума!
— Да ей же приказали! Помнишь, что Президент сказал про романсы? Не просто ведь ляпнул…
— Вначале приказали, а потом сама. Ты бы видел, как она вцепилась в меня, когда мы вышли в коридор! Еле-еле оторвал от штанов.
— Ой-ой-ой, щас я опять буду падать. Лучше проверь — не унесла ли чего из штанов, пока отрывал. На память о вспыхнувшей страсти.
— За то какая женщина! Дама пик! Ты, небось, таких только по телевизору видел?