Недремлющий глаз бога Ра
Шрифт:
Опрокинув за знакомство по символическому стопарю, научный спецназ дружно разгрузил вертолет и отправился в горы. С бедуином в качестве Сусанина. Винтовок у них я не заметил, хотя неизвестно, что таилось в громадных рюкзаках — в таких «катюшу» запрятать можно, а не только М-16.
Оставшись под присмотром работавших по хозяйству египтян, мы принялись устраиваться: Лисе досталась свободная палатка, а нам с Веником и Голливудом пришлось поселиться втроем. Точнее, вчетвером, поскольку искусственный интеллект тоже место занимал, а не святым духом путешествовал.
Засунув его под спальный мешок, я выполз из тесной палатки и принялся
Отсюда, с высоты птичьего полета, открывалась удивительно живописная панорама. Изъеденные временем скалы, вплотную подступавшие к реке, у самой деревни отступали, образуя почти правильный полукруг, внутри которого виднелись пальмовые рощи, поля, разбросанные там-сям жилые дома, хозяйственные постройки и засыпанные песком останки старинных сооружений — так выглядел величественный некогда город Ахетатон, древняя столица Египта.
Накануне Лифшиц прочитал нам целую лекцию по истории страны: основателем города был Эхнатон, фараон XVIII династии, муж царицы Нефертити. Вместе с супругом Нефертити правила Египтом около десяти лет, и как раз в это десятилетие произошла небывалая для всей древневосточной культуры религиозная революция. Многочисленные культы прежних богов, тех самых, которые изображались в виде людей с головами птиц и животных, по воле Эхнатона были заменены единственным государственным культом Атона — животворящего солнечного диска. Оставшиеся не у дел жрецы новым веяниям не аплодировали, а наоборот, старались всячески навредить фараону-еретику. Из-за непрекращающихся интриг фиванской знати, столица была перенесена в новый город, основанный на земле, не посвященной никакому другому божеству.
На строительстве пришлось потрудиться: одновременно возводились храмы Атона, дворцы, здания официальных учреждений, склады, дома знати жилища и мастерские. Выбитые в скальном грунте ямы наполняли почвой, а затем в них сажали специально привезенные деревья — ждать, пока они вырастут здесь, было некогда. Словно по волшебству среди скал и песка вырастали сады, плескалась вода в прудах и озерах, поднимались стены царского дворца.
Красочные слайды детально реконструировали дворец: обе его части были обнесены кирпичными стенами и соединялись грандиозным крытым мостом, перекинутым через дорогу. В центре перехода находилось "окно явлений", в котором царь и царица представали перед восхищенными подданными на торжественных церемониях. К жилым зданиям царской семьи примыкал большой сад с искусственным озером и затейливо расписанными павильонами; росписи, инкрустированные золотом и драгоценными камнями, изображали сплетенные гроздья лотосов, водоемы с плавающими рыбками и порхающими птицами, сцены жизни Эхнатона, Нефертити и их дочерей.
Вопреки многовековой традиции изображать фараона в виде живого бога, фрески Ахетатона демонстрировали миру земные чувства царственной четы: Нефертити с супругом играют с детьми, Нефертити болтает ногами, взобравшись мужу на колени, и, кульминационный момент идиллии, поцелуй Эхнатона и Нефертити. Что не лезло ни в какие жреческие ворота, понятное дело.
Эхнатон скончался на семнадцатом году правления. Трон унаследовал его соправитель Сменхкара, а спустя год, после загадочной смерти последнего, двенадцатилетний Тутанхамон.
Тут жрецы отыгрались по полной программе. Под их влиянием Тутанхамон возродил культы традиционных богов и покинул столицу своего отца, которую затем планомерно разрушили; нововведения растаяли, как мираж пустыни,
Судьба Нефертити после появления новой жены Эхнатона Кийа, от которой он имел одного или двух сыновей, неизвестна. Ее мумия не найдена, а среди местных жителей бытует рассказ о том, что однажды группа людей спустилась с гор, неся золотой гроб; вскоре после этого у антикваров появилось несколько золотых вещей с именем Нефертити. Однако, достоверность этих сведений под вопросом. Я смотрел вниз, в долину, где три с половиной тысячи лет назад кипело бесчисленное человеческое море, и думал, как призрачно земное величие, скоротечна жизнь, и суетны амбиции перед лицом великой минуты, которая рано или поздно ожидает каждого из нас. Насколько же смешны мы, мнящие себя, если даже фараоны, с их безграничной земной властью, оказались раздавлены колесом времени; теперь их мумифицированные лица жутковато скалятся из музейных витрин, как бы насмехаясь над собственными иллюзиями.
Размышляя, я простоял возле обрыва, пока хозяйственный Голливуд не окликнул и не позвал завтракать. В лагере было чисто и довольно уютно, если вообще можно представить уют среди хаотического нагромождения камней; палатки располагались на ровной скальной площадке, в естественном углублении, обеспечивавшем укрытие от непогоды и прямых солнечных лучей. Чуть в стороне, дальше от каменного козырька, стоял раскладной походный стол, за которым, на раскладных же стульчиках, расположилась дружная компания платных агентов ЦРУ. Когда я подошел, Лиса, кокетничая, говорила Венику по-английски:
— …невероятно польщена высокой оценкой моего русского устного. Если это, конечно, не пустой комплимент…Хотя не зря ведь меня учила мамочка, что комплименты пустыми не бывают, и у них всегда бывает лестная подоплека. К сожалению, наш преподаватель русского устного мосье Кокю в интимной обстановке предпочитает браниться по-немецки, а интимная обстановка бывает, когда он пьян, а трезвым я его не помню. Впрочем, мне пока что хватает тех скудных ресурсов, которые содержатся в десятой главе "Евгения Онегина"; обидно только, что мне досталось французское издание.
— Ооооооо, — звучно страдал Веник, за время вынужденной эмиграции улучшивший свой английский до уровня слабого понимания, — вы полиглот? Это замечательно, но у нас, в научных кругах, главной причиной разногласий является не языковый барьер, а умственный. Главная и первостепенная проблема современной науки это доказать болвану оппоненту, что он — идиот. Что практически невозможно! Спросите, почему? По определению, потому что оппонент — кретин; именно эта особенность делает его невосприимчивым к чужим доводам…
Пожелав шпионам хорошего аппетита, я сел и поинтересовался, как устроилась дама.
Дама, с усмешкой глянув на Веника, пожаловалась:
— Устроилась прекрасно, но донимает какое-то назойливое насекомое: то ли муха, то ли москит… жужа какая-то настырная.
— А вы ее тапком по морде! — посоветовал я, принимаясь за еду. — Убить не убьете, эта Жужа при атомном взрыве выживает, но зато отпадет охота личинки откладывать.
Сказал про взрыв, да накликал — откуда-то с гор прилетело громовое эхо. А следом частые одиночные хлопки, будто банки с пивом откупоривают: «пок», "пок" «пок». Затем длинные очереди, будто гигантскую бумагу рвут: «хрррр», "хрррр". И все стихло.