Нефертити и фараон. Красавица и чудовище
Шрифт:
Ранита так задумалась, что не замечала ничего вокруг, двигаясь, словно во сне. Она и правда очень хотела спать.
Очнуться заставил окрик старшей служанки, которой подчинялась девушка:
– Ранита! Ты с ума сошла? Спишь?!
Рабыня вздрогнула и быстро полила из кувшина, который держала в руках, землю в горшке. И тут же в ужасе замерла. В двух горшках были посеяны просо и овес, которые царский лекарь полил мочой беременной царицы, чтобы узнать, кто родится – мальчик или девочка. Скоро что-то взойдет, если первым будет овес, значит, пер-аа дождался наконец наследника. Ранита совершила страшное – задумавшись, она плеснула на будущие ростки горячей водой! Теперь в этом горшке вряд ли что-то взойдет вообще…
У девушки от испуга остановилось дыхание, теперь ей не то что скотного двора не видеть, но и самой жизни вообще! Царица Кийе не из тех, кто жалеет рабов, тем более в таком важном случае.
Из ступора Раниту вывел второй окрик:
– Ранита, да ты что, больна, что ли?!
От ужаса содеянного девушка действительно заболела, причем настолько сильно, что ее отправили к рабыням на задний двор, рядом с беременной царицей не могла находиться больная рабыня.
Прошло время, наступил день, когда в одном из горшков пробились ростки. Конечно, они чуть припозднились, но ведь взошли же! Пророс овес, его росточки проклюнулись сквозь черную, щедро удобренную илом и обильно политую землю, в то время как в горшке с просом не было и намека на всходы. Это означало мальчика! Все предыдущие разы в случае царицы Нефертити первым послушно всходило просо.
Увидев всходы, жрец поспешил к царице Кийе. Та привычно нежилась по утрам и выходила из своих покоев поздно, а то и не выходила вовсе. Пока вокруг нее не было особой шумихи из-за беременности, за годы, прожитые фараоном с Нефертити, к беременности царицы успели привыкнуть, потому и на Кийе мало обращали внимания.
Жрец нес горшочек со всходами, как величайшую ценность. Служанке у входа в спальню царицы не пришлось ничего объяснять, все поняла и без слов, ахнула:
– Сын?!
Жрец важно кивнул, словно заслуга в зачатии именно наследника принадлежала ему, а не фараону. Пав ниц перед царицей, он изо всех сил старался не уронить драгоценную ношу, чтобы не повредить всходам.
Кийе не стала слушать приветственных слов, вскочила, подбежала к жрецу, лежавшему на полу, выхватила горшочек. Ее голос дрогнул от волнения:
– А… а во втором?
– Пока ничего, царица, живи вечно вековечно…
Глаза Кийе загорелись огнем, грудь взволнованно вздымалась, рука сжалась так, что ногти впились в ладонь:
– Теперь моя власть, Нефертити!
Оглянувшись на жреца, который сделал вид, что ничего не слышит, она усмехнулась:
– Иди! Тебя наградят. И можешь не скрывать новость.
Жрец все понял как нужно, через час весь дворец знал, что у царицы Кийе будет сын.
Конечно, новость донесли и фараону. Эхнатон долго смотрел немигающим взглядом на чади, потом мотнул головой и вдруг ринулся в покои царицы. Он шел столь быстро, что придворные едва успевали падать ниц при приближении Единственного. Глядя вслед почти бегущему фараону, царедворцы ужасались: что могло произойти?! Но за Эхнатоном, обливаясь потом, вприпрыжку несся сияющий чади, это успокаивало.
Рабыня у дверей, ойкнув, отскочила в сторону, забыв про положенное падение ниц. Похоже, фараон вообще не заметил ее оплошности.
Конечно, Кийе втайне ждала его прихода, но умело прикинулась испуганной. Она быстро опустилась на колени.
– Почему я узнаю новость от слуг?!
Царица с немой мольбой вскинула глаза на мужа, голос ее даже дрожал от испуга, что чем-то прогневила Единственного:
– Я думала, для пер-аа это не столь важно, ведь я не Главная царица…
– Для меня не важна весть о будущем сыне?!
К неудовольствию Кийе, фараон обратил внимание не на ту часть фразы, попросту не заметив слов о Главной царице. Но Кийе сумела скрыть досаду, ничего, все еще впереди, она еще заставит поставить себя впереди ненавистной Нефертити! Она, а не надменная красавица будет Главной царицей!
Но Кийе прекрасно понимала, что время что-то требовать пока не настало. Фараон уже попался на ее крючок, теперь его нужно осторожно затащить в саму сеть. Еще придет время, когда любой ее каприз будет немедленно исполняться, ведь она носит будущего наследника Эхнатона, которого тот ждал столько лет! А пока она подождет, тем весомей будет победа над соперницей. Абсолютно уверенная в своем преимуществе, Кийе на мгновение даже пожалела Нефертити, которая столько раз рожала, но лишь дочерей.
Но жалость была не свойственна красотке, готовой шагать по трупам при достижении своей цели. Да и жалеть некогда, перед ней стоял фараон. Кийе снова склонилась, изображая покорность:
– Я еще не до конца уверена… – Но, заметив тревогу, мелькнувшую в его глазах, быстро добавила: – Хотя пророс овес…
Проследив за ее рукой, Эхнатон взял со столика небольшой горшочек с крохотными, едва видными из земли ростками. Надпись на горшочке гласила, что там посажен овес. Эти крохотные нежно-зеленые ростки показались ему лучшей зеленью в мире!
Кийе ожидала, что фараон бросится обнимать ее или осыпать подарками, но тот выскочил вон, держа свидетельство успеха царицы в руках. Раздосадованная Кийе обиженно поджала губы, яркой победы никак не получалось. Но у нее хватило ума еще раз согласиться подождать…
Очередная серьезная ссора между супругами состоялась из-за… возможного замужества маленькой Нефернеферуатон! Девочку, совсем еще кроху, которой не исполнилось и пяти, сватали за сына вавилонского царя. Жених вполне достойный, но невеста уж слишком молода. И тогда Нефертити впервые проявила не просто непослушание, а строптивость, она стеной встала, защищая малышку:
– Нет!
– Что нет?
– Я не отдам Нефернеферуатон замуж!
И Эхнатон пошел на попятный, он не отказался от мысли о такой свадьбе, но потребовал, чтобы все провели заочно и кроха-невеста осталась жить с матерью до своего взросления. Так у Нефернеферуатон появился муж, а у Нефертити с Эхнатоном зять.
Правители обменялись дарами и заверениями в дружбе, и жизнь в Ахетатоне вернулась в прежнее русло. То есть Нефертити по-прежнему жила одна, а фараон все больше времени проводил с Кийе. Рядом с новой женой Эхнатону было куда вольготней, чем с Нефертити.
Нет, Неф никогда ничего не требовала, но он чувствовал себя обязанным соответствовать ее ожиданиям, а значит, быть умным, терпимым, добрым, ласковым, любящим… самым лучшим. Это оказалось очень тяжело, но обмануть любимые глаза фараон не мог. Эхнатон много лет из кожи вон лез, чтобы не разочаровать драгоценную жену, и теперь просто радовался, что может позволить себе совсем иное.