Нефертити и фараон. Красавица и чудовище
Шрифт:
В комнатке опальной царицы появилась… бывшая опальная Нефертити! Она не стала приветствовать Кийе, только махнула рукой ее рабыне, чтобы убиралась прочь. Оглядела комнату, усмехнулась и вдруг безо всяких предисловий поставила на столик с косметическими средствами маленький флакончик:
– Все, что я могу для тебя сделать, – похоронить как подобает.
– Что?! – обомлела Кийе.
– Или ты предпочитаешь быть скормленной крокодилами? Обещаю, что в твоей гробнице будут все знаки царицы и достаточное количество всяких побрякушек. В Мире Мертвых тебе будет на что жить.
– Я… не хочу!
– Чего не хочешь? – Бирюзовые глаза царицы смотрели безжалостно. – Не заставляй себя душить или казнить, прими яд, я принесла сильнодействующий.
– Но меня позвал пер-аа… – схватилась за последнюю надежду Кийе.
Нефертити кивнула:
– У него приступ, пока не пришел в себя и не приказал бросить тебя в реку, пей! Это все, что я могу для тебя сделать.
– Нет! – Кийе схватилась за горло, точно яд уже начал свое действие.
Нефертити разозлилась, она уже знала, как поступит, если Кийе откажется: дождавшись, когда Эхнатон придет в себя, обвинит Кийе в попытке отравления фараона при помощи того же яда! Решение Эхнатона поговорить с женой доказывало, что оставлять ее в живых опасно.
Царица пожала плечами и протянула руку к флакону:
– Как хочешь. Я не желала быть жестокой, ты вынуждаешь.
Кийе осознала все мгновенно, выхватила флакон из-под руки Нефертити и спрятала за спину:
– Я… выпью!
Конечно, лучше прикинуться покорной, но как только уйдет эта гадина, она бросится к фараону и все расскажет! Нет, не о том, что Нефертити пришла предлагать ей легкую смерть, скажет, что царица пыталась ее отравить… Лучше даже не ее, а его! Правильно, скажет, что именно этим ядом Нефертити хотела отравить самого пер-аа за то, что прогнал тогда!
Нефертити видела размышления Кийе и прекрасно все поняла. Она спокойно покачала головой:
– Пей.
– Потом.
– Сейчас, или я отдаю тебя в руки палачам. Не хочу, чтобы ты показала флакон пер-аа с утверждением, что я собиралась травить его. Пей.
А что Нефертити может с ней сделать, если отказаться выпить? Ну что? Кийе спрятала флакон за спину и снова покачала головой. Царица только пожала плечами и вышла вон. Но стоило расслабившейся Кийе чуть вздохнуть, как на смену Нефертити вошел огромный раб-нубиец, кажется, его звали Несеб и он прислуживал самому пер-аа. Кийе даже обрадовалась:
– Отведи меня к пер-аа.
Тот кивнул, спокойно взял флакон из рук женщины, так же спокойно открыл его и… Кийе не смогла сопротивляться огромным рукам. Через несколько минут бездыханное тело опустилось на ложе, оставшись лежать в несколько неудобной позе. Несеб усмехнулся, перекатил царицу подальше от края и вышел вон. За дверью он кивнул Нефертити, а та, в свою очередь, служанкам Кийе:
– Не тревожьте царицу до утра. Пусть спит.
В своем дворце она попросила позвать Эйе. Сановник застал царицу сидящей со стиснутой руками головой.
– Что, Неф?
Та подняла на приемного отца глаза и глухо произнесла:
– Чтобы получить власть, нужно убивать! Чтобы удержать власть, нужно убивать! Чтобы укрепить власть, нужно убивать! Где здесь любовь, про которую твердил Эхнатон?
– Бедная моя девочка… Но ее можешь не жалеть, от нее пострадала бы не только ты, но и дочери.
Нефертити лишь махнула рукой:
– Разве в ней дело? Не Кийе, так нашлась бы другая. Знаешь, она могла бы спокойно жить в гареме, но, только заслышав, что ее снова зовут, принялась придумывать, как уничтожить меня! Эйе, семьи больше нет, любви больше нет, осталась только власть! Ради этой власти я не пожалею никого!
Эйе стало страшно, но что он мог возразить? Даже Анхесенпаатон, повзрослев через несколько лет, постарается занять место матери на троне. Неужели Неф права и власть достигается только убийством?
Придя в себя после приступа, Эхнатон даже не вспомнил, что хотел поговорить с опальной женой. Когда через несколько дней ему доложили, что царица умерла во сне, фараон только недовольно передернул плечами:
– Похороните.
И все, будто не было в его жизни женщины по имени Кийе, разрушившей его семью и родившей ему очередную дочь. Нефертити действительно постаралась, чтобы царицу похоронили со всеми почестями, а ее дочь со временем выдали замуж за чиновника. Но постаралась она и чтобы само имя Кийе не вспоминали совсем.
Век царицы Кийе оказался очень коротким, а счастье призрачным. Ради своего возвышения она пыталась уничтожить Нефертити, но пострадала сама.
В этом юноше было все, чего так не хватало Нефертити в муже в последние годы, и то, чего у Эхнатона не было вообще. Красивый, нежный, мягкий, он словно олицетворял собой того Аменхотепа, которого когда-то придумала Неф и которого старательно искала в супруге столько лет. У Семнехкаре не было взгляда ящера, так неприятно поражавшего всех в Эхнатоне, не было резкости и раздражительности. А было? Было все остальное, что так любила Нефертити.
Временами даже брала досада: за что Меритатон такое счастье?! Ну почему сын Ситамон так молод?!
Перед самым отъездом из Фив она долго смотрела в глаза возлюбленного, потом чуть улыбнулась:
– Ты будешь счастлив с Меритатон…
Тот покачал головой:
– Только потому, что ты рядом!
Нефертити вдруг перепугалась:
– Семнехкаре, там я царица, понимаешь? Это совсем другое…
Легкая усмешка тронула красивые губы:
– И там ты останешься моей!
В глубине души она понимала, что так и будет, стоит ему пожелать, и гордая царица Нефертити бросится в его объятия! Этот пожар куда сильнее того, что когда-то зажег в ней Аменхотеп. Теперь в пламя брошено сердце много пережившей женщины, с таким огнем играть нельзя. Понимал ли это Семнехкаре или ему просто льстила любовь красавицы-царицы? Пока он не мог решить и сам, видеть ее, слышать голос, касаться руки – и то уже счастье, а уж обладать такой женщиной на ложе…
Семнехкаре старался не думать о том, что в Ахетатоне на его ложе будет совсем другая женщина, он вообще старался не думать о предстоящей женитьбе. Женитьба на Меритатон была единственной возможностью каждый день видеть Нефертити, а он готов на любые жертвы. Судьба завязывала в тугой узел мать, дочь и ее молодого мужа…
Нефертити не спалось. Она крутилась с боку на бок, то и дело вздыхая. Только сейчас царица поняла, что переоценила свои силы, позвав Семнехкаре в Ахетатон. Одно дело представлять, как царевич, став мужем Меритатон, будет править под ее собственным мудрым руководством, и совсем другое – воочию увидеть, как он берет жену за руку, а Меритатон касается его талии!..