Нефертити – красота грядёт
Шрифт:
Искатели, не найдя здесь ничего ценного, вскоре перестали интересоваться отдалённой от основных археологических центров долиной, и потихоньку интерес к ней угас.
Но… Людвиг Борхардт, прежде чем получить концессию на проведение раскопок в Тель-эль-Амарне, долго исследовал труды Уильяма Флиндерса Питри, знаменитого английского египтолога, проведшего в Амарне уже несколько сезонов. С 1891 года Питри проводил планомерные раскопки и проделал огромную работу, но не достиг каких-либо значимых результатов. А Людвиг Борхардт считал, что пески в долине скрывают многое и лишь ждут того, кто сможет приоткрыть покров вечности. Возможно, именно он, и будет тем, кому пески откроют свои тайны…
В
В гробнице был ещё один гроб с полуистлевшей мумией, на верхней крышке которого сохранились следующие иероглифы: «Прекрасный властелин, единственный избранник Ра, царь Верхнего и Нижнего Египта, Живущий в правде…Прекрасное дитя здравствующего Атона, имя которого будет жить вечно».
Эта уникальная находка ещё больше всколыхнула мировую общественность. И вновь запестрели заголовки: «Мумия проклятого фараона Эхнатона найдена!», «Вместо Эхнатона в гробу покоилась женщина!», «Чья мумия найдена Теодором Дэвисом?». Вся эта шумиха была отчасти обусловлена и тем, что находка позолоченного гроба не внесла ясности в неразбериху вокруг имени Эхнатона, а лишь усилила её. Очевидным было только одно: найдена мумия, а кому она принадлежала – непонятно. Все картуши с именами владельца гроба и каноп [32] были старательно стёрты. Имя Эхнатона сохранилось лишь на кирпичах, на которых стоял гроб, но это опять же ничего не доказывало: возможно, не было своих кирпичей и вместилище мумии поставили на чужие.
32
Сосуды, где хранились внутренности умершего.
Всё расположение вещей в гробнице – дорогая посуда, цветные чаши и драгоценности – говорило только об одном – здесь побывали не грабители. Но тогда кто и зачем? Вопросов добавляла и мумия. Она была гораздо моложе предполагаемого фараона Эхнатона почти на пятнадцать лет!
Всё это ещё раз доказывало необходимость самых тщательных раскопок в Тель-эль-Амарне.
И Борхардт торопился.
Он ещё не знал, что эти раскопки займут пять лет. Не знал и того, что они станут смыслом его жизни.
1912 год, 6 декабря, деревня Тель-эль-Амарна
Раннее декабрьское утро. Солнце медленно скользит по зубцам гор, с каждой минутой меняя их сказочные очертания. В Египте декабрь самый прекрасный месяц: нет изнуряющей жары и испепеляющего зноя. Небо высокое, лазорево-голубое, ни единого облачка. Воздух чист и свеж и наполнен какой-то необычной тишиной. Упоительная свежесть и радость жизни чувствуются в лёгких порывах северного ветра.
Из палатки, потягиваясь, вышел Борхардт. Он огляделся. Солнечный диск приветствовал его блеском белого золота, словно приглашая вступить в этот день с улыбкой навстречу неизвестности. «Да! Хороший денёк, – подумал он. – Да и сон был чуден! Что же мне снилось?! Не помню». Он окинул взором пробуждающуюся природу и сказал: «Красиво!» За пять лет раскопок он привык к этому незатейливому пейзажу и даже полюбил его.
Борхардт потягивался, щурился от яркого солнца и силился вспомнить, что же такое ему снилось? Что-то очень интересное о раскопках… о Нефертити… Или это не сон?
Тель-эль-Амарна – удивительное место. Здесь, словно в исторической капсуле времени, пройдя через пространство и время, Борхардт попал в те далёкие годы, когда Египет был в зените славы, и владения его простирались на тысячи километров с юга на север. Когда фараон Эхнатон, отменив всех богов, протягивая руки к Солнцу, создателю всего живого, стал поклоняться Атону как единому богу, воспевая ему ежедневные гимны, и строил новый мир вселенской любви, когда дань Египту ещё платили не только мелкие князьки, но и цари великих государств, оплачивая тем самым своё спокойствие. Но грозные тучи уже сгущались на горизонте могучей страны.
Борхардт видел, что мир, счастье и всепоглощающая любовь в доме фараона были временны, и его реформам не дано было продолжиться в деяниях последователей. Слишком рано они возникли на листе истории, слишком рано идея единобожия появилась на горизонте Египта. Не готова была страна к таким радикальным мерам, не готово было сознание людей исключить из своей жизни других богов, да по большому счёту они не переставали верить во всех тех богов, которым поклонялись их предки, лишь главенствующее место занял Атон – бог солнечного диска. А насколько прочно было это верование, показало время. Город Ахетатон [33] , созданный во славу Атона, просуществовав всего несколько лет, оставил после себя лишь пустые гробницы в окружающих город скалах да межевые стелы.
33
Горизонт Атона.
В Тель-эль-Амарне время для Борхардта спрессовалось в одно мгновение; всё стало таким близким; и он хорошо знает это семейство и сам лично знаком с фараоном, его любимой женой и детьми. Они, построив город, где всё, казалось, должно было быть подчинено только одной великой цели – служению Атону, наполнили город гармонией и спокойствием. На всех рисунках линии чисты и просты, и нет помпезности, тяжёлых и надуманных сцен, нет тоталитаризма власти и её силы. Это просто люди со своими радостями и бедами. Сцены жизни этой семьи составляли целостные картины обычного человеческого счастья. Они действительно были счастливы тем, что любят друг друга и своих детей, тем, что им светит ласковое солнце, которое прикасается к их носам символами вечной жизни – анхами. [34] А они дарят Атону самих себя и свою любовь.
34
Анх – символ вечной жизни – крест в форме греческой буквы «тау» с петлёй наверху. На рисунках он символизирует вечную жизнь; анх – составляющая некоторых личных имён, например: Тутанхамон (живой образ Амона).
Людвиг Борхардт до того сроднился с царской четой, что иногда ему казалось, будто он собирает по крупицам не жизнь людей, живших за три с половиной тысячи лет до его рождения, а лишь восстанавливает семейный альбом дальних родственников. Будто он ищет и не может найти ответа на простой вопрос: «Так куда же он уехал? Ведь ему так хорошо здесь жилось, и всё у него славно складывалось: добился, чего хотел, выстроил город, нарожал много детишек, да и жена – красавица. И почему же ушли из его города люди, что могло потревожить их покой, или что-то перестало удерживать их здесь? Может, не всё так хорошо и спокойно было в стране Эхнатона, как выглядело на рисунках?» Вопросов было много, и на каждый ему хотелось найти ответ.
«Что же мне снилось сегодня?» – пытался вспомнить Борхардт. Его не покидало очарование сна, – так бывает, когда сновидение из глубины сознания вытаскивает самые прекрасные и потаённые мысли или, наоборот, вливает в мозг ту информацию, которая никогда не могла бы появиться, не будь у нас шестого чувства. Где-то в затаённых уголках этой «мини-вселенной» под названием «мозг человека» отыскивается та информация, которая была заложена туда не нами, а предшествующими поколениями. И информационное поле Земли находит ответ на поставленные вопросы.