Нефтяной принц
Шрифт:
— Им и не надо ничего знать. Они просто поедут по нашему следу.
— А разве ночью можно видеть, сэр? Или наши следы чем-то пахнут? Краснокожим придется подождать до утра. Нет, сэр, здесь нам совершенно некого бояться, мы сможем добраться до Глуми-Уотер, и по возможности удачно закончить наше дело
— Что такое Глуми-Уотер?
— Это как раз то место, где я открыл нефть.
— У этого места есть название? А вы мне говорили, что там еще не ступала нога человека.
— Говорил, но что-то я вас не понимаю.
— Место, у которого есть название, должно
Последний аргумент заставил Нефтяного принца призадуматься. Он никак не мог найти удовлетворительного ответа и заполнил наступившую паузу коротким смешком, звучавшим несколько вымученно. К счастью, его выручил Батлер:
— Мистер Роллинс, вы полагаете, что привели очень остроумный довод, не так ли?
— Остроумный? — послышалось в ответ. — Нет, не думаю. Но деловым его можно назвать. Тот, кто назвал это место, должен был посещать его не один раз. Почему же в таком случае он ничего не рассказывал о нефти? Если он открыл ее, значит, ему не нравилось трещать об этом на каждом шагу и ради собственной выгоды он должен был молчать о своем открытии. Видите, здесь есть некоторые противоречия, которые и привлекли мое внимание.
— Противоречия эти только кажущиеся.
— Можете вы их разъяснить?
— Нет ничего легче! Только мне тоже кажется в высшей степени странным, что вам надо что-то объяснять, а сами вы не смогли найти решение! Тот «некто», о котором вы говорили, и есть наш мистер Гринли, Нефтяной принц.
Банкир был очень удивлен.
— Вы и назвали озеро Глуми-Уотер [47] , потому что…
— Потому что, — быстро прервал его Нефтяной принц, — там очень мрачно, а вода почти черная.
Он был очень рад, что Батлер выручил его в затруднительном положении, и с благодарностью взглянул на него. Тот ответил на этот взгляд неодобрительным покачиванием головы. Но Роллинс с Баумгартеном не заметили ни взгляда, ни едва приметного ответа. Нефтяной принц, казалось, сразу потерял интерес к продолжению разговора. Он встал и удалился, заметив, что пойдет соберет хворост для костра.
47
Глуми-Уотер — Мрачная Вода
Для двух подслушивающих наступило самое время уходить, иначе они могли быть раскрыты Гринли. К их счастью, он пошел вверх по ручью, ни разу не взглянув в ту сторону, где лежали охотники. Посмотри он туда, непременно бы их увидел. Прежде, когда он сидел к ним спиной, да еще за стволом и кустами, они не могли его видеть. Но теперь, когда Гринли встал и повернулся, Олд Шеттерхэнд с Виннету узнали его черты. Они отползли назад, в лес, где отсвет костра уже не мог их выдать. Оба тихо встали и отправились к тому месту, где находились их кони.
Оба вестмена понимали друг друга без слов и говорить начали только тогда, когда пришло время. Виннету вывел своего коня из кустарника
Они сделали большой крюк по лесу, по моховой подстилке — мягкий мох не позволит утром прочитать следы от подков. Все происходило молча, Олд Шеттерхэнд спокойно следовал за апачем.
Привычные к темноте глаза охотников позволяли им двигаться в зарослях, не натыкаясь на стволы. Они шли с такой уверенностью, будто дело происходило ясным днем. С четверть часа они пробирались между деревьями, потом свернули направо, возвращаясь к ручью. Как раз в том месте, где они остановились, в него вливалась тоненькая струйка небольшого ключа. Они переступили ее и последовали вверх по этому мелкому водотоку, пока не оказались у источника. Именно здесь Виннету собирался переночевать, о чем уже говорил раньше. Просто удивительно, как вождь в кромешной тьме, в густом лесу безошибочно вышел к источнику!
Они расседлали коней и пустили их пастись. Их жеребцы были верны как собаки, повиновались малейшему зову и никогда не удалялись от своих хозяев. Только теперь Виннету обратился к своему белому брату:
— Еда у моего брата при себе?
— Только кусок сушеного мяса, — ответил Олд Шеттерхэнд. — О большем я не позаботился, ибо завтра мы должны быть в пуэбло у Трехпалого.
— Пусть мой брат сбережет свое мясо. Мы зажарим енота.
Сказав это, апач удалился. Олд Шеттерхэнд не спрашивал, куда. Он хорошо знал, что Виннету сейчас бродит вокруг источника, чтобы убедиться в безопасности. Минут через десять апач вернулся и принес полную охапку сухих дров и сообщил, что поблизости нет ни одного живого существа. Исключительно чуткое ухо Олд Шеттерхэнда не слышало ни треска, ни хруста сучьев, что было новым доказательством несравненной ловкости индейца.
Вскоре запылал маленький костерок, устроенный на индейский манер, после чего апач снял шкуру с мертвого енота. Через некоторое время поджаривавшееся мясо стало распространять тот особый тонкий аромат, которого не бывает ни на одной кухне и который присущ только лагерному костру. Ели медленно и молча, наслаждаясь вкусным мясом. Кое-что оставили на завтра. И только после всего этого Виннету сказал:
— Есть ли у моего брата ремни?
— Штук двадцать, — ответил Шеттерхэнд, точно знавший, почему апач спросил о ремнях. Вестмен всегда заботится о ремнях.
— И у меня столько же, — сказал вождь, — тем не менее мы должны разрезать шкуру этого енота на полоски. Завтра нам понадобятся много ремней.
— Для воинов Трехпалого? — улыбнулся Олд Шеттерхэнд. — Вождь этот, правда, никогда не встречал нас враждебно, но можно ожидать, что завтра нам придется заставить его делать то, что нужно нам.
— Мой брат прав. Знает ли он тех людей, которых мы только что подслушивали?
— Только одного из них я видел раньше. Это Гринли, которого называют Нефтяным принцем. Припоминаю, что когда-то видел его в банде разбойников.