Негодяи (сборник)
Шрифт:
– Тс-с, сюда, – прошептал он и повел меня вперед. Через стену.
«Триумф! Не пожалеете, что пришли!»
«Вэраети Онлайн»
Поразительно, что я не уронила «Сэвен-ап» и попкорн.
– И что ты такое делаешь? – спросила я, вырываясь.
– Тс-с, – прошептал он. – Стены без звукоизоляции. Попкорн не просыпала?
– Конечно, просыпала, – ответила я. – Ты меня до смерти напугал!
– Тс-с. Слушай, можешь орать на меня, сколько влезет, – прошептал он. – Но не раньше
Он двинулся вперед, я услышала шорох тихо открывшейся и закрывшейся двери, а потом ничего, лишь какофонию звуков со стороны левой стены.
Она звучала знакомо, я ее уже слышала и подумала, что это были трейлеры «Рождественского ограбления», но звук явно доносился из соседнего зала. Значит, «Смертельная ярость».
Я вообще ничего не видела, не то что стен, но, судя по всему, коридор действительно вел в зал, где показывали «Рождественское ограбление». «Приходи на День Валентина!», произнес голос из-за другой стены.
Хорошо, значит, трейлеры еще показывают. Я не пропущу начало фильма. И будет время сказать Джеку, что я думаю по поводу того, что он так меня схватил, и усесться в зале до первых кадров. Если смогу пробраться в абсолютной темноте.
Джек возвращался. Я услышала, как он закрыл дверь.
– Хорошо, что всего пару горстей просыпала, – сказал он сквозь грохот ударов «Смертельной ярости». – Я их съел. Что ты так долго делала? Я боялся, что контролер тебя узнает, и уже собирался выйти и спасать тебя.
– Где я была? – зло спросила я. – Стояла у зала 17, как ты сказал. Ты мне лгал…
– Никто не видел, что ты вошла в дверь зала 28, так?
– Не уходи от разговора. Ты…
– Не видели? – спросил он, хватая меня за руку и едва не рассыпая попкорн.
– Нет, – ответила я, едва слыша его. Сквозь взрывы в «Смертельной ярости» послышался голос с той стороны, где показывали «Рождественское ограбление». «А теперь представляем вашему вниманию».
– Слушай, – сказала я. – Мне очень нравится стоять здесь в темноте и с тобой бороться, но я намереваюсь посмотреть «Рождественское ограбление». Так что, будь добр, отпусти мою руку, сейчас фильм начнется.
– Нет, не начнется, – сказал он и сжал мою руку. – Погоди.
Он отпустил мою руку и отошел в сторону, я услышала, что он что-то делает, хотя и не могла понять, что. А потом стену озарил свет фонарика.
Судя по всему, мы были в узком проходе, таком же, как снаружи, с ковром на полу и стенами без аварийного освещения, но коридор был длинный и прямой. И заканчивался стеной, а не входом в кинозал. Не было никаких признаков двери, из которой только что вышел Джек, хотя она там должна быть, судя по тому, что Джек снял куртку и положил ее на пол в конце коридора.
– Чтобы свет случайно не проник, – сказал он сквозь грохот.
– Что это такое? – спросила я. – Где мы?
– Тс-с, – сказал он, прикладывая палец к губам. – Сейчас будет сцена поцелуя.
Очевидно, он был прав, поскольку стрельба и взрывы прекратились,
Он взял у меня пакет с попкорном и стакан с «Сэвен-ап», на цыпочках прошел по коридору, присел, поставил их на пол, снова прислушался, приложив палец к губам. Судя по всему, смертельные налетчики вернулись, поскольку романтические звуки скрипок резко оборвались, зазвучали трубы и ударные, а затем заревели моторы и завизжали покрышки.
– Сцена погони, – сказал Джек, возвращаясь ко мне. – Пора за дело.
– Ты сказал, что объяснишь мне, что это за место. Где кинозал?
– Я тебе все расскажу, клянусь. После того, как мы это сделаем. Снимай футболку.
– Что?
– Футболку. Снимай.
– Ты все тот же, а?
– Неправильный сюжет, – сказал он. – Ты должна была сказать «Ты уверен, что мы планируем такое же преступление?». А я бы сказал…
– Это не «Как украсть миллион», – сказала я.
– Ты права, – ответил он. – Скорее, «Джек-Попрыгун». Или «Я люблю неприятности». Снимай. И быстрее. У нас мало времени.
– Я не собираюсь ничего снимать…
– Успокойся. Это для фотокамер. В этом проходе и том, что снаружи, – сказал он.
Я продолжала стоять, скрестив руки на груди.
– Фотоаппарат в руках у мальчишки на футболке – не картинка. Там тонкопленочный цифровой фотоаппарат внутри.
Так вот зачем он рылся во всех этих шмотках в бутике «Принцесса Диснея». Искал футболку с фотоаппаратом.
– А почему ты не можешь воспользоваться камерой в твоем телефоне?
– Когда они проверяют тебя на охране, то сверяют информацию с базами данных полиции и ФБР.
– В которой ты есть, из-за гусей, – сказала я. – Так вот почему ты хотел, чтобы я с тобой пошла, чтобы я пронесла тебе фотоаппарат.
– Конечно. Так все негодяи поступают. Используют девушек, чтобы протащить ожерелье на таможне, получить информацию, выбраться из Восточной Германии…
– Это не фильм!
– В этом ты права. Вот почему мне так нужны эти фото. Так ты снимешь футболку или хочешь, чтобы я вытаскивал из нее фотоаппарат, когда она на тебе будет?
– Чудесно, – сказала я, стягивая футболку и отдавая ему. Стояла в боди, кипя от возмущения, а он вывернул футболку, оторвал пленочный цифровой фотоаппарат и отдал футболку обратно. Я натянула ее, а он снимал коридор, махнув мне рукой, чтобы я отошла в сторону и он смог сфотографировать длинную стену позади меня.
Снял стену, через которую меня провел, с одной и с другой стороны, а потом, вернувшись, снова прислушался.
– Сейчас вернусь, – сказал он и выключил фонарик. Мы снова погрузились во мрак, и он снова ушел вперед по коридору.
Казалось, его не было целую вечность. Я приложила ухо к двери, но слышала лишь взрывы и вопли с той стороны, где показывали «Смертельную ярость». А еще омерзительно бойкую музыку с другой стороны. Я напряженно вслушивалась, боясь, что шум утихнет в любую минуту, но он не умолк, хотя я услышала со стороны «Ярости» приглушенные голоса сквозь грохот.