Неизбежная могила
Шрифт:
88
ОСТАНОВКА ДВИЖЕНИЯ является покоем.
Когда придет время остановиться, тогда остановись.
«И цзин, или Книга перемен»
Перевод Ю. К. Щуцкого
— Гони, гони, гони, —
— Это не страшно, они фальшивые, — успокоил Страйк.
Он взглянул на нее и даже в тусклом свете был потрясен тем, что увидел. Она выглядела худее на добрую дюжину килограммов, а ее опухшее лицо было покрыто то ли грязью, то ли синяками.
— Мы должны позвонить в полицию, — сказала Робин. — Там умирает ребенок — Джейкоб, вот кто такой Джейкоб, и они перестали его кормить. Я провела с ним весь день. Мы должны вызвать полицию.
— Мы позвоним им, когда остановимся. Мы будем там через пять минут.
— Где мы будем? — встревоженно спросила Робин.
Она думала, что они едут прямиком в Лондон, она хотела уехать как можно дальше от фермы Чапмена, ей хотелось поскорее вернуться в Лондон, к здравомыслию и безопасности.
— У меня номер в отеле дальше по дороге, — объяснил Страйк. — Если нужна полиция, надо обратиться в местное подразделение.
— А что, если они придут за нами? — спросила Робин, оглядываясь через плечо. — А что, если они будут искать?
— Пусть приходят, — проворчал Страйк. — Для меня врезать еще кому-нибудь из них было бы большим удовольствием, твою мать.
Но когда он снова взглянул на нее, то увидел неприкрытый страх.
— Они не придут, — произнес он своим обычным голосом. — У них нет никакой власти за пределами фермы. Они не могут забрать тебя обратно.
— Не могут, — сказала она больше себе, чем ему. — Нет, я... я полагаю, что нет...
Ее внезапное возвращение на свободу было слишком грандиозным, чтобы Робин смогла осознать его за несколько секунд. Волны паники продолжали накатывать на нее: она представляла, что сейчас происходит на ферме Чапмена, задавалась вопросом, как быстро Джонатан Уэйс узнает о ее побеге. Было почти невозможно представить, что его власть не распространялась ни на эту темную, узкую дорогу, обсаженную деревьями, ни даже на салон автомобиля. Страйк был рядом с ней, большой, осязаемый и реальный, и только сейчас ей пришло в голову, что бы с ней стало, если бы его там не было, несмотря на ее абсолютную уверенность в том, что он ждал.
— Вот и все, — отметил Страйк пять минут спустя, заезжая на темную автостоянку.
Когда Страйк заглушил двигатель, Робин расстегнула ремень безопасности, привстала со своего места, обняла его, уткнулась лицом ему в плечо и разрыдалась.
— Спасибо тебе.
— Все в порядке, — Страйк обнял ее, шепча ей в затылок. — Это моя работа, не так ли… ты выбралась, — тихо добавил он, — теперь с тобой все в порядке...
— Я знаю, — всхлипнула Робин. — Прости... прости...
Оба находились в очень неудобных позах для объятий, тем более что Страйк все еще был пристегнут ремнем безопасности, но они не отпускали друг друга в течение нескольких долгих минут. Страйк нежно гладил Робин по спине, а она крепко держала его, время от времени извиняясь, когда воротник его рубашки намокал. Вместо того чтобы отпрянуть, когда он коснулся губами ее макушки, она сильнее прижалась к нему.
— Все в порядке, — повторял он. — Все в порядке.
—
— Расскажешь мне позже, — сказал Страйк. — У нас еще полно времени.
Он не хотел отпускать ее, но в армии он часто имел дело с травмированными людьми, он по сути и сам стал одним из них после того, как машина, в которой он ехал, взорвалась, захватив с собой половину его ноги. Он помнил, как от него требовали все рассказать и тем самым заново пережить катастрофу сразу после того, как она произошла. А все, что в тот момент на самом деле ему было нужно, это забота и участие, поэтому он понимал, что сейчас с разбором полетов следует подождать.
Они вместе направились через лужайку к невысокому гостевому домику, одному из трех в ряду, Страйк обнимал Робин за плечи. Когда он отпер и распахнул дверь, чтобы впустить ее, она переступила порог, не веря себе: ее взгляд блуждал по кровати с балдахином и подушкам, которых, по мнению Страйка, могло быть и поменьше, по стоящему на комоде чайнику и телевизору в углу. Комната казалась невообразимо роскошной: иметь возможность приготовить себе горячий напиток, иметь доступ к новостям, самой управлять выключателем света…
Обернувшись, она посмотрела на своего закрывающего дверь партнера.
— Страйк, — сказала она с дрожащим смешком, — ты такой худой.
— Это я-то, блин, худой?
— Как ты думаешь, я могу что-нибудь съесть? — робко спросила она, как будто просила о чем-то неразумном.
— Да, конечно, — ответил Страйк, подходя к телефону. — Чего ты хочешь?
— Все, что угодно, — сказала Робин. — Сэндвич... что угодно...
Пока он набирал номер главного здания отеля, она беспокойно расхаживала по комнате, пытаясь убедить себя, что она действительно здесь, прикасаясь к поверхностям, разглядывая украшенные узором из листьев обои и керамическую голову оленя. Затем, выглянув в одно из окон, она заметила джакузи, вода в котором ночью казалась черной и отражала деревья за ним, и ей показалось, что она увидела безглазого ребенка, снова поднимающегося из глубин бассейна для крещения. Страйк, наблюдавший за ней, увидел, как она вздрогнула и отвернулась.
— Сейчас принесут что-нибудь поесть, — он повесил трубку. — Рядом с чайником есть печенье.
Он задернул занавески, а она взяла два печенья в полиэтиленовой упаковке и надорвала ее. Проглотив их в несколько приемов, она сказала:
— Я должна позвонить в полицию.
Разговор, как Страйк и предполагал, был непростым. Пока Робин сидела на краю кровати, объясняя оператору экстренной помощи, зачем она звонит, и описывая состояние и местонахождение мальчика по имени Джейкоб, Страйк нацарапал «Мы здесь: “Фелбриг-Лодж”, гостевой дом Брэмбл» на клочке бумаги и передал его ей. Робин зачитала этот адрес, когда ее спросили о местонахождении. Пока она еще говорила, Страйк отправил сообщение Мидж, Барклаю, Шаху и Пат.
«Забрал ее. С ней все нормально».
Он сомневался, что второе утверждение было правдой, разве что явные физические увечья отсутствовали.
— Они пришлют кого-нибудь поговорить со мной, — наконец сказала Робин Страйку, повесив трубку. — Они сказали, что это может занять час.
— В это время ты можешь поесть, — заметил Страйк. — Я только что сказал остальным, что ты выбралась оттуда. Все переживали за тебя.
Робин снова заплакала.
— Прости, — выдохнула она, как ей показалось, в сотый раз.