Неизбежность Пасхи. Великопостные письма
Шрифт:
Триодь появилась на свет не сразу. Ее сочиняли более тысячи лет, а поскольку люди, способные прожить тысячу лет, давно перевелись, следует предположить, что у Триоди был не один автор, а более десятка. Нам известна другая книга, которая тоже является сборником и писалась невообразимо долго. Это Библия. Это удивительные, чудесные и прекрасные книги, что вовсе не значит, что они слетели с небес в завершенном виде. У Триоди, как и у Библии, есть своя биография.
Современному русскому человеку бывает непросто слушать богослужение греков: поют заунывно, читают по-восточному, сама манера и характер службы для нас чужды и непонятны. А ведь это наши современники
Сейчас на наших клиросах – одинаковый и привычный набор книг: Часослов, Минеи, Октоих, Псалтирь. Есть даже «страшная книга» Типикон и не менее жуткая «Богослужебные указания» (никогда не читайте на ночь!). У наших предшественников было не так. Книги были не функциональными, а жанровыми: стихиры были в стихирнике, кондаки в кондакаре, паримии в паримийнике, тропари и каноны в тропарионе. Однако со временем ради удобства стали появляться единые богослужебные своды. Так где-то в VIII веке появились первые Триоди.
Появились – надо произносить с оговоркой. Почти у каждого монастыря была своя Триодь, то есть из массы тропарей и канонов каждая обитель отбирала тексты. И создавала свои. Из сложившихся традиций, конечно же, выделились самые сильные и удачные версии. IX век – время расцвета церковной гимнографии. Появился корпус богослужебных текстов преподобных Феодора Студита и Иосифа Песнописца, и в основу современной Триоди легли две разные Триоди, написанные этими поэтами. В триодные сборники в разное время и в разных монастырях включались тексты и других авторов.
Самая древняя молитва Триоди известна нам по панихиде. Это икос «Сам Един еси безсмертный», написанный еще в V веке неким Анастасием, который и подумать не мог, что его произведение будут использовать в заупокойных целях в неизвестной северной стране. Кондак «Душе моя» был написан преподобным Романом Сладкопевцем для Страстной седмицы по поводу предательства Иуды, но оказался накрепко связан с Великим покаянным каноном Андрея Критского, тексты которого тоже вошли в Триодь без ведома автора.
Были и другие поэты, удивительные и трогательные. Но у меня как читателя есть свои любимые произведения. Они написаны женщиной, и это тоже один из невероятных моментов биографии Триоди. Инокиня Кассия жила в IX веке. Была знакома с преподобным Феодором Студитом, состояла с ним в переписке, основала монастырь. Ей принадлежат самые трогательные, на мой взгляд, песнопения Триоди, и это, прежде всего, стихира Великой Среды «Господи, яже во многи грехи впадшая жена». Она же участвовала в написании канона Великой Субботы «Волною морскою». А вот стихира, которую вы найдете в самом начале Триоди, в Неделю о мытаре и фарисее:
Вседержителю Господи!
Вем, колико могут слезы:
Езекию бо от врат смертных возведоша,
грешную от многолетных согрешений избавиша,
мытаря же паче фарисея оправдаша!
И молюся: с ними причтав, помилуй мя.
Это тоже творение инокини Кассии. Она писала не только текст, но и музыку к своим стихирам. Представляете? IX столетие. «Темные века». Жестокость и шовинизм. А в богослужебную книгу попадают произведения женщины, и это никого не смущает.
Инокиня Кассия – почитаемая святая. Ее очень любят греки. Но в Триоди есть тексты, написанные не только святыми и не всегда монахами. Одна из моих любимых стихир, которую поют в Неделю Крестопоклонную, «Днесь висит на древе» – сочинение императора Константина Порфирородного. Другой поэтичный монарх, Лев Мудрый, оставил стихиру субботы Лазаревой «Душеполезную совершивше Четыредесятницу».
Самое удивительное, что в нашей Триоди есть и творение императора-еретика Феофила – стихира «Изыдите, языцы», которую мы поем в Вербное воскресенье. Это тем более любопытно, что, по преданию, инокиня Кассия была в числе девушек, которые участвовали в царских смотринах, она могла стать женой Феофила, но вышло иначе. И вот эти два несходных поэта теперь живут на страницах Триоди.
Почему не изгнан император-еретик? Потому что Триодь создавалась не группой цензоров, а стихией объективного культурно-исторического процесса – так это называют у нас в Гомеле. Если текст хорош и берет за душу, зачем же его изгонять?
Славянская Триодь появилась в X веке. Но уточню: это была одна из Триодей. Новые редакции и новые тексты проникали в Триодь вплоть до XV столетия. А конец этой пестроте и разнообразию был положен эпохой книгопечатания. Глобализация началась с первой печатной книги, в том числе и церковная глобализация. В 1522 году в Венеции была отпечатана первая греческая Триодь, которая сделала все частные монастырские Триоди «неконкурентоспособными». Теперь у нас есть одна Триодь – одинаковая для каждого храма и обители. Конечно, жаль, что огромная масса уникальных песнопений и молитв так и осталась в рукописях. Но наша Триодь – это огромное утешение, молитвенная и даже эстетическая поддержка для современного христианина. Только немного грустно оттого, что придут новые «Студиты» и «инокини Кассии», которые напишут что-то такое прекрасное и невероятное, что их потомки освежат свои души чистой музыкой их поэзии, а мы этого не увидим.
Святой Василий Великий никогда не слышал канона Андрея Критского.
Святитель Николай ни разу не совершал выноса Плащаницы в Великую Пятницу.
В церкви, где служил святой Спиридон, никогда не пели кондак «Душе моя».
Может быть, мы мало видели, и жизнь наша не так благочестива, но живем мы в хорошее время и у нас есть то, чего были лишены наши святые предки.
Триодь – источник радости и учебник молитвы.
Триодь – плод великопостного богомыслия и камертон, по которому мы проверяем подлинность нашего молитвенного опыта. Хорошо не только слушать Триодь в церкви, но и читать постом в тишине келлии или кабинета. И что-то подсказывает мне, что клуб читателей и почитателей Триоди год от года будет только увеличиваться.
Ужас исповеди
Если и есть причина давать священникам молоко за вредность, то это исповедь. Большинство батюшек с содроганием думают о Великом посте не из-за ограничений в трапезе, а потому что знают – пришло время «сражаться» с исповедниками. Некоторые отцы испытывают настоящий ужас исповеди.
– Чего тогда шли в попы, спрашивается?
– Чтобы Богу служить, людям помогать.
– Чем же вас исповедь пугает?
– Потому что исповедь – птица редкая в наших храмах. Все больше пустословие да духовное кокетство. Впрочем, и с той и с другой стороны.