Неизбежность
Шрифт:
Спустя невыносимо долгие десять минут Ксавье заканчивает с завтраком, и они выходят на парковку. Он пытается подойти к автомобилю с водительской стороны, но Аддамс ловко опережает его, хлопнув дверью прямо перед носом.
Она решительно давит на педаль газа, и Форд срывается с места, брызнув россыпью мелких камней, вылетевших из-под шин.
Психиатрическая лечебница имени святого Патрика — безликое здание из тоскливо-серого кирпича — стоит на холме, предоставленная всем ветрам, которые особенно свирепствуют в это время года. По всему периметру тянется ограждение из
Из небольшой будки, стоящей рядом с высокими двустворчатыми воротами, выходит широкоплечий охранник и ленивым шагом направляется к машине. Остановившись с водительской стороны, стучит дубинкой по стеклу.
— Чего вам? — хамовато спрашивает он, когда Аддамс нажимает на боковую кнопку стеклоподъемника.
— Приехали навестить пациента, — безэмоционально отзывается Уэнсдэй, смерив его суровым немигающим взглядом.
— Посещения по вторникам и четвергам с двух до пяти, — охранник, явно не обремененный интеллектом, задумчиво почесывает спину дубинкой.
Внутренне она ожидала чего-то подобного, поэтому с готовностью запускает руку в карман пальто и протягивает мужчине сжатую ладонь. В его руке хрустит смятая купюра, и охранник, мгновенно сменив гнев на милость, возвращается на свое место.
— Ты не перестаешь меня удивлять… — не без уважения произносит Ксавье, когда металлические ворота со скрипом разъезжаются в разные стороны.
— Это только малая часть, — Уэнсдэй выразительно вскидывает бровь и перемещает ногу на педаль газа.
— Мне стоит опасаться?
— Обязательно.
Белый Форд медленно движется вверх по извилистой подъездной дорожке. Вблизи лечебница выглядит еще более унылой — настолько, что даже Аддамс, питающая самые нежные чувства к местам разной степени мрачности, ощущает здесь небольшой дискомфорт. Окружающая картина полностью состоит из серой палитры и источает неуловимую, но отчетливую безнадежность. По небу плывут низкие свинцовые тучи, усиливая гнетущую атмосферу.
Сознание вдруг пронзает непрошеная мысль, что и Ксавье мог бы оказаться запертым здесь до скончания дней, не сумей она исправить собственную ошибку. Приглушенное чувство вины разрастается, давит на плечи тяжелым грузом, и Уэнсдэй невольно бросает отрывистый взгляд в его сторону.
Разумеется, он это замечает.
И сиюминутно все понимает.
— Не думай об этом… — Ксавье мягко улыбается и накрывает своей ладонью её пальцы, лежащие на руле. — Ты ведь действовала из лучших побуждений.
Она ведь так и не попросила прощения.
И вряд ли когда-нибудь попросит.
Но несказанные слова стоят в горле колючим комом, и Уэнсдэй невольно сглатывает, силясь прогнать неприятное ощущение.
Наконец узкая дорожка выводит их к главному входу больницы — небольшой двери с облупившейся грязно-белой краской. Оставив машину на скудном подобии парковки, они проходят в холл. Здесь цветовая гамма ничем не отличается
Серые стены, серые рамы на зарешеченных окнах, серые лица персонала.
— Нам нужно навестить одного пациента, — без предисловий заявляет Уэнсдэй, остановившись возле стойки администрации.
— Посещения по вторникам и четвергам с двух до пяти, — молоденькая медсестра с небрежным пучком на голове не отрывается от заполнения медицинских карт.
Аддамс снова тянется к карману пальто, нащупав увесистую пачку купюр, но Ксавье решительно останавливает её предостерегающим жестом. Отбросив назад спадающие на лицо волосы, он опирается локтями на стойку, и на его губах расцветает широкая ослепительная улыбка.
— Поймите, мисс… — он бросает короткий взгляд на бейджик, прикрепленный к халату медсестры. Та наконец отрывается от писанины и поднимает голову. — …Сьюзан. Я проделал путь от самого Арканзаса ради этого визита, а это целых тринадцать часов. В вашей больнице содержится мой друг, с которым случилось ужасное несчастье. Со мной приехала и его девушка. Поймите, они не виделись несколько месяцев… Она ужасно переживает.
Ксавье кивает через плечо в сторону Уэнсдэй, которая выглядит как угодно, но только не ужасно переживающей. Совершив над собой титаническое усилие, она пытается придать лицу хоть отдаленное подобие удрученного выражения.
— Согласитесь, Сьюзи, разлучать любящие сердца на такой долгий срок почти преступно… — он продолжает нести пафосный драматичный бред, и Аддамс подавляет настойчивое желание закатить глаза. — Пожалуйста, скажите, что мы не зря проделали такой длинный путь.
Но, похоже, его тактика работает.
Медсестра взирает на нее с неприкрытой жалостью и тяжело вздыхает.
— Ладно… — она выдвигает ящик стола и принимается перебирать медицинские карты. — Как имя пациента?
— Тайлер Галпин, — с готовностью сообщает Ксавье, не переставая лучезарно улыбаться.
— Хайд? — рука девушки замирает над картотекой.
— Я не знала об этом, когда мы начали… встречаться, — выдавливает Уэнсдэй.
— Сердцу ведь не прикажешь, — с напускной досадой вздыхает Ксавье. — Кстати, я уже говорил, что вам очень идет белый халат, Сьюзи?
Аддамс стискивает зубы до скрежета.
Девица за стойкой глуповато хихикает, смущенная неожиданным комплиментом, с которым Уэнсдэй категорически не согласна. Как по ней, Сьюзанн неплохо смотрелась бы не в белом халате, а на электрическом стуле в подвале родового поместья Аддамсов.
— Ладно, но только недолго. У вас есть двадцать минут до обхода врача. Пойдемте, я провожу, — медсестра вскакивает со своего места.
С присущей настоящему детективу внимательностью Уэнсдэй замечает, как девица жеманно приглаживает волосы и якобы случайно расстегивает верхнюю пуговицу на халате. Пока они следуют петляющими коридорами вслед за медсестрой, раздраженная Аддамс сверлит её спину пристальным неприязненными взглядом.
— Все в порядке? — шепотом спрашивает Ксавье, склонившись к её уху. — Ты какая-то… недовольная. Ну точнее, более недовольная, чем обычно.