Неизбежность
Шрифт:
— Я не просила такое обещать.
— Не начинай… — Ксавье целует её в макушку. — Вернемся к ресепшену.
Номер представляет из себя довольно просторную комнату с французскими окнами — большую часть занимает огромная кровать, застеленная белоснежными, идеально отглаженными простынями. Небольшой диванчик, почти такой же, как в вестибюле. Напротив него — большой тонкий телевизор. Светлое напольное покрытие из мягкого ковролина глушит звук шагов.
Ксавье по-джентельменски уступает ей право первой принять
Горячая вода дарит непривычное умиротворение, и она позволяет себе провести в ванной комнате целых полчаса вместо обыкновенных пятнадцати минут. Рациональное мышление где-то на задворках сознания снова критикует её, пытаясь убедить, что присутствие Ксавье влияет на её жизнь самым неблаготворным образом. Смягчает острые грани её характера, заставляет расслабиться.
Но доводы разума утихают, когда Уэнсдэй промокает волосы пушистым полотенцем, стоя напротив огромного зеркала, и замечает в отражении россыпь мелких синяков на шее. Визуальное доказательство, что она по собственной воле подпустила его так близко, как никого и никогда прежде. Позволила касаться тех мест, которых никто раньше не касался — и не только на теле, но и в душе. Она хотела бы счесть это неправильной, чудовищной ошибкой… Но почему-то не может.
Быстро воспользовавшись феном, Аддамс тщательно расчесывает длинные волосы, черным водопадом струящиеся почти до поясницы. Когда она выходит из ванной, уже облаченная в пижаму, Ксавье встречает её восхищенным взглядом.
— С распущенными волосами ты еще красивее… — выдыхает он, неотрывно следя за каждым движением.
— Будешь много болтать — отправишься спать на диван, — твердо заявляет Уэнсдэй и поспешно забирается под одеяло. — И даже не пытайся меня обнимать, иначе останешься без руки.
Он беззлобно усмехается, но благоразумно оставляет этот выпад без ответа — молча встает с дивана и отправляется в ванную.
Изрядно утомленная длинной дорогой, Аддамс засыпает, едва коснувшись головой подушки.
А когда просыпается следующим утром, едва не шипит от возмущения.
Конечно, Ксавье проигнорировал предупреждение — его широкая ладонь собственнически покоится на её животе, а размеренное дыхание щекочет шею. Она недовольно возится на постели, выпутываясь из объятий.
— Черт бы тебя побрал, Торп…
— И тебе доброго утра, Аддамс.
Он сонно потирает глаза и улыбается с раздражающе довольным видом. Отчаянно желая хоть немного отомстить за столь наглое поведение, Уэнсдэй быстро спрыгивает с кровати и решительно сдергивает с него одеяло.
— Вставай, — заявляет она ледяным тоном, не терпящим возражений.
— Я смотрю, по утрам ты сама любезность… — Ксавье вальяжно потягивается, явно не торопясь выполнять её указания. — Отдай одеяло, садистка. Холодно же, ну…
Он даже осмеливается ухватить уголок одеяла и настойчиво потянуть обратно. Но
Ксавье реагирует молниеносно, разом избавившись от сонливой расслабленности — переворачивает её на спину и нависает сверху, вжимая Уэнсдэй в мягкую постель своим весом. У нее вырывается возмущенный вздох.
— Какого черта ты…
Он не дает ей договорить, впиваясь в приоткрытые губы глубоким жадным поцелуем. Аддамс пытается его оттолкнуть, но безуспешно — она находится в максимально невыгодном положении. Его руки скользят выше по выступающим ребрам, сминая шелковую ткань пижамы. Несильно сжимают грудь, пропуская между пальцами соски.
Тело предательски отзывается на каждое откровенное прикосновение. Уэнсдэй ненавидит себя за это, но инстинктивно выгибает спину в стремлении продлить тактильный контакт.
Горячие губы перемещаются на шею, прикусывая ледяную кожу и оставляя новые отметины поверх старых. Ксавье начинает настойчиво стягивать с нее верх пижамы, коленом раздвигая стройные ноги. С судорожным вдохом она подается навстречу, обхватывая его бедра своими и ощущая твердость напряженного члена. Импульс острейшего желания мгновенно пронзает все тело, и Уэнсдэй разом забывает о главной цели их визита в Детройт.
Ее пальцы впиваются ему в спину, и Аддамс безжалостно врезается заостренными ногтями в разгоряченную кожу, царапая до кровавых полос.
— Я должен был догадаться, что ты любишь пожестче… — самодовольно шепчет Ксавье, опускаясь поцелуями к обнаженной груди и обхватывая губами затвердевший сосок.
От звука его немного хриплого голоса и ощущения обжигающих губ у нее буквально вышибает из груди весь воздух. Возбуждение проходит по телу сокрушительной волной и концентрируется в одной точке — Уэнсдэй чувствует, как нижнее белье мгновенно становится мокрым. Ксавье с поразительной легкостью распаляет её, пробуждая самые темные желания, о которых она прежде и не подозревала.
Он запускает пальцы под резинку пижамных шорт и начинает ласкать клитор круговыми движениями. Надавливает чуть сильнее, и Аддамс приходится закусить губу, чтобы сдержать стон.
Внизу живота скручивается тугой узел, мышцы пульсируют, сжимаясь вокруг пустоты. Она отчаянно, безумно отчаянно хочет почувствовать его внутри. Желание настолько велико, что у нее начинает кружиться голова.
Уэнсдэй ощущает, как все тело бьет мелкой лихорадочной дрожью. Движения его пальцев на клиторе становятся все интенсивнее и грубее, удовольствие накатывает жгучими волнами. Она уже близка к пику наслаждения.