Неизменная любовь
Шрифт:
— Сейчас? — совсем растерялась я.
— Нет, Яночка. Как-нибудь. А то так все забудешь. Может, в субботу приеду. Если уговорю твоего папу. Ну, иди домой. Собаку заморозишь, — и он снова потрепал колли по холке и та радостно лизнула ему руку. — Хорошо тебе отметить.
И снова посмотрел на меня.
— А мы не отмечаем, — не узнавала я свой голос.
— Как так? — теперь растерялся дядя Слава.
— Ну… Не хочется как-то…
— Ян, это жизнь. Просто жизнь. Смена поколений. Ты должна радоваться, пока живешь, пока тебе семнадцать. Вот где мои семнадцать лет? — пропел он вдруг. —
— А давай мы сегодня покатаемся? Первый раз по снегу. Я совсем не хочу шампанского.
Дядя Слава нахмурился.
— Яна, сегодня твой день рождения. А я могу не сдержаться — ты два месяца не держала в руках руль.
— Ты никогда на меня не кричал.
— Кричал. Еще как кричал. Ты просто не слышала, — улыбнулся он. — Я бы лучше тебя в ресторан отвел. А то закроешься в комнате. С тебя станется.
И он вздохнул, очень тяжело и громко.
— Пошли тогда в ресторан, — пролепетала я.
Он снова улыбнулся и тронул помпон под моим подбородком.
— Чтоб твоя мать подавилась, сидя со мной за одним столом?
Он не убрал руки, и я вся сжалась — так сильно, что шуба стала велика.
— А мы пойдем одни. Меня отпустят. Мама успокоилась, — врала я, чувствуя, как лопасти пропеллера, запущенного в моей груди, ломаются о ребра, причиняя нестерпимую боль.
— Да неужели? — усмехнулся Березов. — Не верю!
— Да! — нервно закивала я.
Тепло, так что шарф я не надела, и сейчас мой ледяной подбородок скользнул между помпонов прямо в пальцы Березова. И тот поймал его, точно иначе не мог удержать мой взгляд. Сейчас что-нибудь как ляпнет! Уж лучше буду первой!
— Я тебе позвоню, во сколько меня лучше забрать, — Господи, что я несу! Меня мама никуда не пустит с ним! Ни за какие коврижки! — А лучше сама приеду куда-нибудь, а то тебе из центра долго добираться.
Нельзя было по зимней жаре надевать шубу. Спина стала мокрой, подмышки тоже, и даже нос вспотел.
— Только папе ничего не говори, — мой голос дрожал. — А то он обидится. Он сам хотел, чтобы мы куда-нибудь сегодня пошли, но я не хочу быть сейчас с родителями.
— Яна, — голос Березова сел. Глаза потемнели. Но я выдержала взгляд. — Ты мне сейчас врешь?
— Нет, — я сумела сказать это твердо. — Почему я должна врать? Я даже на Новый год ушла к Алле. Не хочу быть с родителями. Все время думаю о бабушке.
— Я в курсе.
Он в курсе? Они что, на работе меня обсуждают?
— Давай я уж сам поговорю с Катей.
Я сжалась еще сильнее — уже на целых три размера. До детского варианта.
— Нет! — голос мой прозвучал вызовом. — Я не маленькая. С собственной матерью могу поговорить сама. Тем более о таком пустяке, — я заметила, как по лицу Березова скользнула тень. — И сегодня мой день. Я хочу, чтобы все было так, как я хочу.
— Так оно и будет, Яна.
— Тогда уезжай сейчас и жди моего звонка.
Я отвернулась, чтобы облизать пересохшие губы, и еле сдержалась, чтобы не обернуться, когда Березов бросил мне в спину:
— Тогда сними детскую шапку, раз такая взрослая!
Сердце подпрыгнуло к самому горлу, но я проглотила его обратно. Вместе с обидой. И не… не обернулась. Дошла по дорожке мимо сломанной скамейке до двери. Тоже сломанной. Кому-то домофон зимой не дает спокойно жить. Бомжам, наверное. Поднялась без лифта. Хотела успокоиться. Собака не тянула. Это я тянула ее наверх. Старая, она еле плелась за мной.
— Это что такое? — спросила мама с порога, даже не протянув руки, чтобы забрать букет. — Тайный поклонник объявился?
Это она зря добавила. Я действительно собиралась сказать, что подарил мне цветы дядя Слава, хотя дальше планировала лгать про то, что все же хочу пойти с Аллой в кафе. Но сейчас мама подала мне лучшую идею.
— Почему же тайный? Ты даже имя его знаешь. Артем. Представляешь, сколько завтраков он пропустил, чтобы скопить на такой букет?
Я не думала, что врать так легко.
— Он хочет, чтобы мы пошли сегодня на дискотеку. Я уже сказала ему да. Ведь ты мне не запретишь? В мой день рождения!
Это был вызов. В голосе. А в душе — это был брошенный жребий.
— Конечно, не запрещу. Только не позже одиннадцати.
— Не позже. Завтра же в школу. Клуб у метро. Так что мы нормально вернемся. Только не надо, пожалуйста, меня встречать. Я все же с молодым человеком буду.
— Только не пить. Артем пусть тоже не пьет.
— Не будем мы пить. Завтра же нам в школу.
Я бросила матери поводок — в свой день рождения я могу не мыть собаке лапы. Букет я зажала под мышкой, скинула сапоги и в шубе и шапке прошла на кухню, где сидел папа с газетой и кофе.
— Я все слышал, — подмигнул он мне. — Я уже должен нервничать или могу еще спокойно почитать?
— Читай, — улыбнулась я и вытащила из-под раковины старый бидон.
Искать вазу было некогда. Я хотела посмотреть на платье. Оно должно было быть для принцессы.
Скинув шубу и закрыв дверь на замок, я достала из пакета другой пакет. Розовое… Для девочки. Атласное, аж переливающееся, чуть ниже колена, с рукавами фонариками. Оно было абсолютно не в моем вкусе. Откуда же нашим вкусам совпадать! И надеть я его не смогу. На дискач в подобном не ходят. Надену черные брюки и черную кофту — наполовину из гипюра. И ноги не замерзнут, и празднично, и не подкопаешься… А сейчас в школу надену простой джемпер, а платье следует закопать подальше в шкаф. Вот будет мне сорок, надену!
— Татьяна Владимировна, а можно мне папе позвонить? — попросила я телефон в учительской и набрала мобильный номер Березова. — Под памятником Пушкина в семь вечера.
Все остальное «папа» должен был понять сам.
Глава 18 "Он мне нужен"
Паясо придержал для меня входную дверь, но такая обходительность меня только расстроила. Я не то чтобы совсем не доверяла словам американского парня. Это было бы нечестно по отношению к нему, ко всему его поведению за истекшие сутки, а ведь пошел уже второй день совместного проживания. Скорее понимала, что одна секунда может все изменить — вернее, покачивание бедрами на ступеньках прямо перед его носом. Я даже боялась поправить чуть приспущенную бретельку… Что придет парню на ум? Опять подумает, что я чего-то хочу…