Неизменная любовь

Горышина Ольга

Березов не отпустил меня. Просто чуть-чуть подвинул в сторону.

— Игорь, прости, что я не сказал тебе правды, — голос Березова был ровный. Абсолютно спокойный, словно за минуту до появления родителей, хрип вовсе и не вылетал из его горла. — Я боялся, что именно так ты и среагируешь.

— А как я должен реагировать? — голос отца срывался. Не на крик, на шепот.

— Игорь, это не то…

Я боялась поднять глаза. Видела лишь его сапоги. Где мама?

— Мама на кухне.

Значит, я задала вопрос вслух.

—

У нее мигрень. И поэтому мы вернулись.

Глаз я так и не подняла. Березов молчал. И в этой тишине мы услышали мамин голос:

— Игорь, пожалуйста, попроси его уйти.

— Игорь, я не хочу уходить, не поговорив. У нас с Яной все серьезно. Я надеюсь, вы не станете нам мешать.

— Игорь, пусть он уйдет! — мама уже стояла в дверях и, видимо, смотрела на мои дрожащие голые коленки.

— Слава, прошу тебя, уходи… Мы поговорим. Только не сегодня. Кате действительно плохо. А Яне… — отец собирался обернуться ко мне, но не сделал этого. — Ей завтра в школу. Ты слышишь, Слава, в школу! — повторил он жёстче, и я попятилась к балконной двери.

— Завтра воскресенье! — проговорил зло Березов. — И вы меня не выставите вон, как мальчика…

— Мы тебя выставим, как последнего мудака! — закричала мать, держа руку у груди. — Ты мудак и есть! Она же ребенок!

— Катя!

Отец попытался вывести мать из большой комнаты, но та скинула его руки.

— Я тебя ментам сдам! — скрежетала она зубами. — Все связи подниму. Не отмажешься.

— Катя! — отец обернулся к Березову. — Уйди сейчас! Приходи завтра!

Березов обернулся ко мне, и отец почти закричал:

— Она останется дома!

Березов молча вышел. Отец следом, как конвоир. Сейчас он вернется за мной. Они меня прибьют за то, чего не было. Как ляпнув то, что ляпнул, Березов может уйти? Он может… Я ринулась было к двери, но не дошла. Пусть уходит. Так даже лучше. Я ему не нужна.

Отвернулась со слезами и увидела на столе пистолет. Надо позвать Березова. Но я не знала, как теперь к нему обратиться… Дядя Слава? Смешно!

Губы мои дрожали. Нет, я просто вынесу ему пистолет. Березов еще не оделся. Я взяла пистолет. И чуть не выронила. Такой он вдруг стал тяжелый! Пришлось перехватить второй рукой.

— Яна! Положи пистолет! — раздался у меня за спиной крик, перешедший на хриплый шепот.

Березов вспомнил про оружие, видимо, обнаружив на вешалке пустую кобуру.

Я обернулась, продолжая сжимать пистолет двумя руками.

— Яна, опусти пистолет, — прохрипел он еще тише.

— Он же не заряжен, — проговорила я тоже шепотом.

— Яна, опусти пистолет!

В квартире стояла тишина. Гудящая.

— Игорь, стой на месте, — Березов не повернул головы в сторону коридора. — Яна, прошу тебя, опусти пистолет. Он заряжен. И ты это знаешь.

— Я это знаю, — повторила я эхом.

— Яна, что ты хочешь?

— Чтобы ты взял меня с собой. Сейчас. Я не хочу оставаться с ними.

— Яна, я не хочу этого делать под дулом пистолета. Опусти его.

Я не опускала.

— Яна, послушай меня. Твой отец прав. Я лучше приеду завтра и мы обо всем поговорим. Яна, будь умницей. Ну же… Опусти пистолет.

Я не опустила. Но рухнула вместе с ним на пол и ударилась лбом о паркет. Так и застыла.

— Игорь, не подходи!

Березов был прав. В любую секунду я могла поднять пистолет и выстрелить. Могла? Могла! Мне не сделали предложение руки и сердца наедине. Мне сделали его под дулом пистолета. Ага, перед глазами отца в страхе за чертов бизнес! Я хотела убить Березова. Из его же пистолета. И я напрягла руки и… перед глазами промелькнул ботинок. Березов вышиб пистолет.

— Ай!

Я закричала не просто так. Он попал мне кондовой подошвой по пальцам. Я сунула их в рот, и только такой кляп спас меня от следующего крика. Мне действительно хотелось орать от ужаса, бессилия и злобы! На всех! Я ненавидела их всех, кроме собаки, до сих пор запертой в моей комнате. Сейчас я слышала, что она скулит и скребется. Слышала не только я. Но и все остальные. Но никто ничего не делал. Теперь все трое стояли и смотрели на меня. Пистолет уже был надёжно спрятан в кобуру.

— Выпустите собаку!

Но никто не двигался с места. Все смотрели на меня. Полными ненависти глазами.

— Собаку!

Я поднялась и лишь чудом не упала. Шатаясь, прошла в коридор и толкнула дверь в свою комнату. Колли попыталась напрыгнуть на меня, но я чуть ли не пнула ее вон и шарахнула дверью со всей силы. Обвела комнату глазами. Впервые здесь было чисто. Нет, не впервые, а со смерти бабушки. Я наводила идеальный порядок. Как она всегда просила и чего я никогда не делала, пока она была жива.

— Яна, нам надо поговорить.

Я не обернулась к Березову. Он закрыл дверь и сделал ко мне шаг. Второй, третий. Его руки сомкнулись у меня на животе и притянули к его груди с такой силой, что аж заломило шею.

— Лучше б ты меня пристрелила. Теперь будешь мучиться со мною всю жизнь.

Я схватилась за его руки и попыталась развести их в стороны. Не тут-то было! Они сжали меня стальным кольцом.

— Не отпущу. Никогда.

— Уходи, — едва различимо прошептала я пересохшим горлом.

— Не уйду, — шептал он мне в ухо.

— Тогда уйду я!

Я уже кричала в голос, но и это меня не спасло. Я даже лягнуть его успела. Увернулся. Отпустил, лишь когда вошла мама. Но тут я сама к нему прижалась, и его пальцы сомкнулись уже на моей вздымающейся груди.

— Катя, прости, что я врал тебе столько времени, — продолжил свою глупую ложь Березов. — Боялся, что ты не поймешь.

— Все тайное становится явным, — проговорила мать тихим, не своим голосом. — Будет лучше, если Яна сейчас ляжет спать. У нее много уроков, которые она, уверена, сегодня не сделала.