Неизвестные солдаты, кн.1, 2
Шрифт:
– Устали, – ответил Бесстужев. – Люди вымотались.
– Сколько времени вам нужно на отдых?
– Ну хотя бы до завтрашнего утра. До утра немцы главными силами не подойдут. А нам бы выспаться, окопы не рыть.
– Хорошо. Окопы для вас приготовят. А как вы оцениваете этот рубеж?
– Место выгодное, товарищ член Военсовета. Река, лес. Есть где укрыться. Отойдет с того берега наш арьергард – мост взорвем.
– Трое суток здесь продержитесь? – спросил комиссар, обращаясь сразу и к полковнику и к старшему лейтенанту. Полковник пожал плечами: я, дескать, свое мнение высказал.
– Сколько
– Только бы с флангов не обошли, – добавил Дьяконский. – Они это любят, а соседей у нас, очевидно, нету.
– Растяните на флангах милиционеров и ополченцев, – посоветовал комиссар. – Там бездорожье, там немцы крупными силами не пойдут. Главный удар они нанесут здесь.
– Это точно, – подтвердил Бесстужев.
– Простите, товарищ член Военного Совета, – заговорил полковник. – Я просил бы вас давать указания непосредственно мне. За боевой участок отвечаю я, а не старший лейтенант.
Бесстужев и Дьяконский удивленно переглянулись. Виктор кивнул чуть заметно: уязвленное самолюбие!
Дивизионный комиссар недовольно прищурился.
– Здесь, полковник, справятся и без вашего руководства. Вернетесь со мной в Харьков… А вас, товарищ старший лейтенант, назначаю командиром участка. Милиция и ополченцы передаются в ваше подчинение… Могу я надеяться, что эта дорога на три дня для немцев закрыта?
– Да, – сказал Бесстужев. – Будет выполнено.
– А вы как думаете, товарищ старший сержант?
– Наш полк еще ни разу не отступал без приказа.
– Ну, а по приказу много отступали? – улыбнулся член Военного Совета.
– С самого начала…
– Сколько раз были в бою?
– Теперь уже трудно сосчитать.
– А вы заметили, товарищи, как изменились немцы за последнее время?
– Не особенно, – ответил Бесстужев.
– Разве что техники поменьше, – добавил Виктор. – Раньше танки сотнями лезли, а теперь десятками…
– А солдаты?
– Осторожнее немцы стали.
– Они начинают разочаровываться, – сказал член Военного Совета, глубже надвигая фуражку. – Они думали совершить прогулку, а мы бьем их в хвост и в гриву. Это им не очень нравится… Чем я могу вам помочь? – спросил он, доставая из кармана блокнот. – Что вам требуется в первую очередь?
Бесстужев задумался.
– Батарею противотанковых пушек, – он загнул палец на левой руке. – Сотни три бутылок с горючей смесью. Противотанковых гранат.
– Бутылки и гранаты доставят к утру, – ответил, записывая, комиссар. – Пушки не обещаю. Это все?
– Пополнение бы нам, – вздохнул Бесстужев. – С комсоставом совсем плохо. Хоть бы младших лейтенантов прислали. У меня ефрейторы взводами командуют.
– И справляются?
– Постольку-поскольку. Кадровые, опыт есть.
– Вы отберите несколько десятков кадровиков и направьте их к ополченцам. Там народ хороший, сознательный народ, а опыта боевого не имеют.
– У меня у самого каждый человек на счету!
– Ополченцы – это теперь тоже ваш полк. И вам просто грех командиров себе просить. У вас же замечательные обстрелянные люди. Выдвигайте их на должности, присваивайте звания.
– Прав у меня таких нет.
– Ходатайствуйте перед Военным Советом. Да не задерживайтесь
Дивизионный комиссар посмотрел на часы, подумал.
– Вот что, товарищ старший лейтенант. У меня еще есть время. Соберите красноармейцев, я побеседую с ними.
Бойцы выстроились неподалеку от моста.
– Смирно! – скомандовал Бесстужев и, вскинув руку к козырьку, шагнул навстречу члену Военного Совета, спустившемуся с пригорка. Хотел отрапортовать по всей форме, но комиссар сказал громко:
– Отставить!
И, повернувшись к красноармейцам, предложил:
– Подходите, товарищи, ближе.
Шеренги сломались. Бойцы, стоявшие впереди, сели на землю.
Все ждали каких-то высоких, торжественных слов, А комиссар начал просто.
– Вчера я побывал у харьковских рабочих. Прямо скажу – трудно им сейчас. Из цехов не выходят по целым суткам. И едят у станков, и, если сон сморит, ложатся тут же. Делают оружие для вас, для своих защитников. Харьковские рабочие просили меня передать братский привет фронтовикам и узнать, как вы тут воюете. Я с удовольствием передаю привет вам, воинам вашего полка. И еще от себя добавлю: спасибо, товарищи! Вы хорошо сражались, в вашем полку хорошие командиры и бойцы. Я уверен, что и впредь вы будете бить врага как надо. Вы теперь обстрелянные солдаты, вас, как говорится, нахрапом не возьмешь. Я вам, товарищи, поскольку тут все свои, открою одну военную тайну: скоро придет день, когда мы повернем на запад и погоним фашистов с нашей советской земли. Впрочем, какая это тайна, – улыбаясь, развел он руками. По рядам прошелестел смех. – Вы, товарищи, и сами об этом догадываетесь. Вы же сами, уничтожая немецких солдат и технику, приближаете день наступления.
Дивизионный комиссар помолчал. Лицо его стало серьезным.
– Что же это такое, скажете вы, обстановка на фронте трудная, Красная Армия отступает, а член Военного Совета говорит о том, как будем врага гнать? Не слишком ли он торопится? Не слишком ли вперед забегает? Нет, товарищи! – махнул он рукой. – Я вот сегодня беседовал с одним старшим сержантом из вашего полка. По его словам, в начале войны немецкие танки шли сотнями, а теперь – десятками. И это правильно. Фашисты потеряли много техники, много солдат и с каждым днем теряют все больше. Далеко они зашли, спору нет. Но они все чаще получают от нас по зубам и скоро получат такой удар, от которого не оправятся… Сегодня третий день идет бой в Полтаве. Там наши кавалеристы и танкисты замечательно дерутся. Немцы там уже обожгли руки. А вы должны выполнить свою задачу здесь, на этом рубеже. Командование возлагает на вас большие надежды…
Красноармейцы слушали с напряженным вниманием. Им нравилось, что член Военного Совета стоит среди них, как среди равных.
Он коротко рассказал о положении на фронтах, потом спросил:
– Какие вопросы будут ко мне?
Бойцы молчали, поглядывая друг на друга. В задних рядах взметнулась рука. Красноармейцы расступились, пропуская товарища. Виктор узнал пулеметчика Ванина.
– Разрешите, товарищ член Военного Совета? Правда или нет, немцы в листовках пишут, что Москву окружили?