Неизвестные Стругацкие От «Страны багровых туч» до «Трудно быть богом»: черновики, рукописи, варианты.
Шрифт:
Какие именно участки спектра энергий оказываются наиболее эффективными в смысле воздействия. Каковы внешние признаки поражения коры. Существуют ли достаточно простые методы борьбы с последствиями таких психолучевых травм, и как их предупредить… Вот приблизительно в таком плане.
Симаков наконец решился перекинуть ногу на ногу. Впрочем, он сам этого не заметил.
— Лаборатория выполнила эту тему? — спросил Инспектор, играя карандашом.
— Нет. Еще нет, — озабоченно произнес Симаков. — То есть основные
— Простите, товарищ Симаков, — поспешно сказал Инспектор. — Это страшно интересно, но вот мне сейчас пришел в голову еще один вопрос.
— Слушаю вас, — сказал Симаков. Он казался несколько обиженным.
— А скажите… Вот прибор в небольшой комнатке рядом с виварием. Это ведь генератор нейтринных пучков, если я не ошибаюсь.
Симаков насторожился и подобрал ноги.
— Да, — сказал он.
— Это новейшая аппаратура. Вы ее получили недавно?
— Совсем недавно.
— И Комлин работал именно с этим генератором.
Симаков поглядел на Директора и подумал.
— Андрей Андреевич действительно с ним работал, — сказал он и принялся успокаивать бунтующий вихор.
— Почему я спрашиваю? — сказал Инспектор. — Дело в том — вы это знаете лучше меня, — что облучение нейтринными пучками представляется мне как-то не связанным с основ ной темой лаборатории. Я имею в виду заказ Управления межпланетных сообщений. Нейтрино несет весьма небольшую энергию, и потом… Изучение нейтринного облучения вряд ли может принести практическую пользу, если говорить о нуждах межпланетников.
Директор поджал губы. У него давно болела шея, на площади перед Институтом не происходило ровно ничего интересного. Но он упрямо сидел отвернувшись. Так он выражал свой протест. Директор был молод и страстно ненавидел комиссии и инспекции. Рыбников ему особенно не нравился. „Выпытывает, — думал он со злостью. — Все ясно, как шоколад, но выпытывает“.
Симаков сказал нерешительно:
— Видите ли, Андрей Андреевич вел на этом генераторе не которые эксперименты по своей собственной теме. Это был его собственный замысел…
— А вы в курсе его работы? — прервал Инспектор.
— Да… То есть в самых общих чертах. Я в основном работал над заказом Управления, но… Андрей Андреевич делал недавно доклад, там он говорил кое о чем…
Директор наконец обернулся к ним лицом.
— Комлин сделал этот доклад за два дня до несчастья. Копия доклада приложена к делу, вы можете с ней ознакомиться.
— Обязательно ознакомлюсь, — сказал Инспектор. — А теперь скажите мне, пожалуйста, товарищ Симаков, кто принимал этот нейтринный генератор?
— Я, — сказал Симаков. — Я лично принимаю все приборы, поступающие в лабораторию.
— Генератор был в порядке?
— Безусловно. Генератор работал прекрасно. Я сам отрегулировал его, и Андрей Андреевич был очень доволен моей работой.
Инспектор записал в блокнот несколько слов и поднялся.
— Благодарю вас, товарищ Симаков. Извините, что оторвал вас от работы.
Симаков вскочил, пожал протянутую руку и, неловко поклонившись в пространство между Директором и Инспектором, устремился прочь.
— Минуточку! — окликнул его Инспектор. — А вы не замечали, товарищ Симаков, в последнее время и в день несчастья, в частности, чего-либо необычного в поведении Комлина?
Симаков был уже одной ногой за порогом.
— Н-не знаю… Пожалуй, нет. — Он сделал рукой жест, выражавший удивление и полную неосведомленность.
— Спасибо. — Инспектор сел и принялся вертеть карандаш в пальцах.
Низко над площадью повис небольшой пассажирский вертолет. Сверкая ртутным серебром фюзеляжа, тихонько покачиваясь, принялся медленно поворачиваться вокруг оси. Сел.
Откинулась дверца, из черного квадратного отверстия вылез спиной вперед человек в сером комбинезоне, легко спрыгнул и на асфальт и неторопливо пошел к зданию Института, на ходу раскуривая папироску. Директор узнал вертолет Рыбникова.
„На заправку ходил“, — рассеянно подумал он.
Рыбников положил карандаш на стол и сказал:
— Вызовите, пожалуйста, эту девушку-лаборанта, товарищ Леман, будьте добры.
Беседа с Еленой Григорьевной Нилиной, старшим лаборантом физической лаборатории Комлина, прошла прекрасно.
Этому, вероятно, способствовало то обстоятельство, что в самом начале беседы Директор покинул кабинет, сославшись на необходимость присутствовать на каком-то совещании. „Очень, очень милая девушка“, — почти растроганно думал Инспектор все время разговора и называл старшего лаборанта не иначе, как Леночкой. „Добрый и милый человек“, — думала Леночка и недоумевала, почему Симаков, вылетевший из кабинета бомбой, заявил: „Вежливый бюрократ и въедливый притом“, и принялся разглаживать вихор с таким видом, словно в кабинете его драли за волосы.
Отпустив старшего лаборанта, Рыбников подвел некоторые итоги. Из беседы выяснилось, во-первых, что пострадавший Комлин был человеком совершенно замечательным: талантливый специалист, знает все и обо всем, делает не меньше шести докладов на семинарах ежегодно, пишет чудные стихи, не выходит из лаборатории и пробегает стометровку за десять и пять десятых. Начальник заботливый, чуткий, внимательный, умелый, строгий, всегда спокойный, любитель пошутить, непреклонный в решениях, прекрасный, отличный, не в пример другим, — ангел без крыльев за спиной, но с ежовыми рукавичками в правом верхнем ящике стола.