Неизвестные Стругацкие. От «Понедельника ...» до «Обитаемого острова»: черновики, рукописи, варианты
Шрифт:
Виктор смерил Сатанеева ненавидящим взглядом, потом внимательно посмотрел на Алену. Она сидела в кресле прямая, властная, совершенно непохожая на ту Алену Санину, которую он знал со студенческой скамьи.
— Кажется, понял, — превозмогая себя, сказал он.
— Мы поняли, поняли, — пролепетал Брыль, выглядывая из-под локтя Коврова и незаметно подталкивая его к выходу. — Можно идти?
— Идите и работайте! — величественно кивнула Алена. Брыль и Ковров вышли. Сатанеев осторожно приблизился к Алене.
— Очаровательница! Не надо
Он попытался завладеть ее рукой, но Алена убрала руку. На этот раз она повела глазами в сторону сотрудников. Сатанеев встал. Провожая его до двери, Алена шепнула:
— Вы сегодня приглашали меня обедать. Позвольте компенсировать мой отказ приглашением на ужин. Прошу ко мне, в восемь.
У Сатанеева, что называется, «в зобу дыханье сперло». Он смог только молитвенно сложить руки и несколько раз быстро кивнуть.
— Я о вашей Саниной теперь слышать не желаю! — заявила Ольга.
И сурово посмотрела на стоявших перед нею Коврова и Брыля.
— Нам бы только узнать, что там произошло. — Ковров кивнул на закрытую директорскую дверь.
— Головокружение от успехов у нее произошло, вот и все! — собирая со стола бумаги, отрезала обозленная секретарша.
— Не похоже, Олечка, не похоже! — тихонько сказал Брыль, помогая Ольге. — Уж очень она изменилась, наша Алена Игоревна. И как-то сразу… Тут дело серьезное.
— Наверняка Сатанеев кашу заварил, — буркнул Ковров. Ольга призадумалась. Ковров и Брыль с надеждой смотрели на нее.
— А что? Вполне возможно. — Секретарша отложила бумаги. — Он сегодня целый день из кабинета не вылазит. И сейчас там сидит.
— Может, о ней говорят? — осторожно предположил Брыль.
— Оль, включи селектор, послушай! — сразу попросил бесхитростный Ковров, прежде чем Брыль успел наступить ему на ногу.
— Да что вы, ребята, как можно! — испугалась секретарша. — Вдруг у них разговор секретный!
— Конечно, нельзя, — сразу согласился Брыль, тесня Коврова к выходу. — Это он так, не подумавши, ляпнул.
— Я — ляпнул?! — возмутился было Ковров, но Брыль так выразительно глянул на него, что он притих, подчиняясь.
— Ничего, со всеми случается, — почему-то глядя на секретаршу, успокаивал друга Брыль. — Пошли, пошли. Тебе говорят!
Ольга подождала, когда за ними закрылась дверь. После этого она осторожно взяла трубку селектора и нажала сразу на две кнопки. В трубке послышались негромкие голоса.
— Я всегда восхищался вашим даром уговаривать людей, — почти искренне говорил Сатанеев.
— Тут уговорами не обошлось, — глухо сказала Кира.
— Власть применили?
— Силу.
— Неужто… — притворно испугался Сатанеев.
— Пришлось.
— Понимаю. — Он сочувственно закивал.
Кира обернулась.
— А раз понимаете — действуйте! — не скрывая своего отношения, резко произнесла она. — И помните — им нельзя встречаться. Если вдруг до наступления
— Что же ты, Витя, неловкий такой? — упрекал Коврова Брыль в коридоре. — Разве может женщина открыть секрет сразу двум мужчинам?
— Хм, пожалуй, — усмехнулся Ковров и сверху вниз взглянул на открывшегося ему по-новому Брыля. — А ты, оказывается, знаток, Фома. Можно сказать, людовед. [17]
— Это ты у нас в магических сферах витаешь, — парировал Брыль. — А мне, грешному, по земле приходится… То мышкой, то зайчиком, а то и котиком ласковым прикинусь. Тоже свое волшебство, житейское…
17
Следует, видимо, сообщить молодым читателям, что «людовед» и «душелюб» — непременные атрибуты писателя Евг. Сазонова, автора романа века «Бурный поток». Этот писатель — постоянный персонаж 16-й (юмористической и сатирической) страницы «Литературной газеты» в 60—70-х гг., плод коллективного творчества. — В. Д.
Из-за поворота пустого коридора неожиданно вышел представитель Кавказа и с радостным возгласом бросился к ним.
— Товарищи, дорогие, помогите выход найти! Совсем заблудился! Шесть часов — сразу все исчезли. По волшебству, да? Спросить не у кого.
— По волшебству, — кивнул Ковров и обратился к Брылю: — Начерти ему план. Бумага есть?
Брыль достал из кармана мятый листок и сунул его в руки Коврова.
— Черти сам, некогда мне. — Он указал глазами на вышедшего Сатанеева.
— Думаешь, уже знает? — с уважением глядя на техника-исполнителя, спросил Виктор.
— Уверен. — Брыль мягко скользнул в неплотно прикрытую Сатанеевым дверь.
Ковров принялся чертить на листке, положив его на портфель, услужливо подставленный гостем. Тот напевал что-то веселое и то и дело поглядывал на часы.
— Торопитесь? — сквозь зубы спросил Ковров.
— Очень! — сразу откликнулся представитель Кавказа, которого распирало желание поделиться с кем-нибудь своими радостями. — Завтра дома буду! Наряд подписал! — Он выхватил из кармана мятую бумагу с печатями и помахал ею перед носом Коврова. — Думал, до Нового года просижу. Даже в кресле заснул. Вдруг — гром, озоном пахнет! Девушка вышла, директор вышла…
— Где вы слышали гром? — перебил его насторожившийся Ковров.
Кавказец кивнул на приемную.
— Там, за дверью. И молния сверкнула. Замечательный у вас институт, коридоров только многовато.
Он схватил исчерченную бумажку.
— Спасибо вам, спасибо! — И пошел, почти побежал по коридору.
Из приемной выскочил Брыль, прислонился к стене рядом с Ковровым.
— Заколдована…
— Знаю. Кем?
— Самой. Расколдуется, только если жениха до Нового года поцелует…