Неизвестные Стругацкие. От «Понедельника ...» до «Обитаемого острова»: черновики, рукописи, варианты
Шрифт:
— Кажется, нам придется встречать Новый год стоя, — сказал Председатель комиссии.
— НУИНУ! — растягивая звуки, произнес…
<…>
В комиссии сердито засмеялись. В актовом зале начала сгущаться скандальная атмосфера.
— Смотрите, что сейчас будет. Следите за мной! — шепнул Сатанеев Алене.
И вышел вперед, пряча в рукаве волшебную палочку.
— Дорогие друзья! Высокая комиссия! Хоть меня грубо прервали, я вновь вынужден взять слово. Только что я услышал, как славное название нашего учреждения произнесли в унизительной форме — этого я не могу стерпеть. Долгие годы оставаясь в тени, в неизвестности, на второстепенных ролях, я нес тяжкое бремя, исподволь создавая славу нашего института. Но сейчас, в эту критическую минуту, настало время выйти из тени. Я принимаю на себя всю полноту… потому что, как вы сами убедились, Кира Анатольевна явно не способна… Сейчас я сделаю то, чего не смогла сделать товарищ Шемаханская.
Все смотрели на Сатанеева. В зале стояла напряженная тишина.
— И потому я считаю, что должен, вопреки своей скромности, оказаться, так сказать, на коне и занять наконец высший пост в этом здании.
Сказав это, Сатанеев взмахнул руками. Послышался нарастающий свист. Вытянувшись в струнку, зам по общим вопросам пулей взлетел в воздух и, описав дугу, исчез где-то под потолком. Женщины завизжали.
— Час от часу не легче! — Председатель комиссии развел руками. — Кира Анатольевна, что все это значит?
— Сама не понимаю, — призналась Кира. — Прошу терпения. Сейчас все выяснится.
— Мы — комиссия! — веско сказал Председатель. — Прошу не забывать. Объективность — пожалуйста, компетентность — обязательно, даже снисходительность… в отдельных случаях. Но терпение — это не наша функция.
К Кире подошла взволнованная Алена.
— Кира Анатольевна, где Сатанеев?
— Как — где? — послышался из дверей веселый басистый голос, и в зал вступил Дед Мороз с большим мешком, картонным носом и бородой из ваты, усеянной блестками. — Сидит на крыше. Сам видел! Занял высший пост на коньке, по собственному желанию!
Толпа шарахнулась к балкону, откуда была видна двускатная крыша здания. На самом гребне конька виднелась скрюченная человеческая фигура.
— Я же тебе говорил! — восторженно прошептал Ковров, обнимая за плечи Ивана. — Еще не точка! Часы еще не били!
— Немедленно снимите его! — сжав кулачки, потребовала Алена. — Я не могу допустить, чтобы мой жених торчал как петух на крыше!
— Жених? — изумился Дед Мороз, внимательно приглядываясь к происходящему.
— Ковров, Санина, — позвала Кира, — Давайте попробуем его снять. Объединим усилия.
Алена стояла рядом с Шемаханской. Ковров не торопился подходить. Кира нахмурилась, бормоча заклинания. Сатанеев начал медленно отделяться от крыши, но дико завопил со страху, цепляясь обеими руками за виток конька. Толпа ахнула.
— Я вам запрещаю! — топнул ногой Председатель комиссии. — Хватит, доколдовались! Будьте добры решать вопросы обычными средствами.
— Правильно! — весело и гулко поддержал Дед Мороз. — Предлагаю утвердить его там. Видите, как за место цепляется.
— Перестаньте шутить! — вне себя крикнула Алена. — Товарищ Камноедов, немедленно снимите его!
— Не имею права, — развел руками Камноедов. — Аполлон Митрофанович сам решил… вознестись, а я решения начальства отменить не могу.
Алена гневно и беспомощно оглянулась.
— Неужели здесь нет никого… Ни одного настоящего мужчины?
Иван, как подстегнутый, сорвался с места.
— Зачем же он, — с досадой махнул рукой Ковров. — Эх, простота!
— Ничего, все верно! — стукнул посохом Дед Мороз. — Все так и должно быть!
Маленькая фигурка ползет по крыше, соскальзывая. Толпа внизу ахает. Нина зажмуривается, но сразу вновь открывает глаза. Иван уже вплотную подобрался к Сатанееву.
— Руку давайте! — хрипит он.
— Снимите меня отсюда, — клацая зубами, твердит Сатанеев. — Снимите только… Я для вас все сделаю!
Алена с волнением смотрит, что делается наверху.
— Держитесь за меня… Так… Так… — Иван с Сатанеевым на плечах подбирается к слуховому окну.
— Спасибо… — кричит Сатанеев. — Я вас не забуду…
Оставляя мокрые следы на полу, Иван вносит дрожащего Сатанеева в зал. Перед ним расступаются. Иван опускает Сатанеева на край эстрады.
Гость с Кавказа бредет по бесконечному коридору, пытаясь делать на стене зарубки металлическим уголком портфеля. Вдруг его внимание привлекают мокрые следы, оставленные Иваном.
— Люди! — восклицает он. — Здесь прошли люди! — И бросается по следу.
— Позвольте пожать вашу руку! — проникновенно говорит Ивану Сатанеев. — Как только меня утвердят директором, я объявлю вам благодарность в приказе.
— Вот это по-сатанеевски! — хохочет Дед Мороз. — С размахом, дешево и мило!
Вокруг смеются. Сатанеев непонимающе озирается.
— А вы что скажете, Алена? — обращается к Саниной Дед Мороз.
— Я? — Алена, вздрогнув, оглядывается. Все смотрят на нее. — Разве нужно обязательно говорить?
Снисходительно улыбаясь, она направляется к Ивану. Толпа расступается перед ней. Сатанеев бросается за ней вслед:
— Очаровательница, подождите!
Кира тоже делает шаг навстречу Алене:
— Санина! Остановитесь!
— Иди, милая, иди! — преграждая дорогу Шемаханской, рокочет Дед Мороз. — Ты меня слушай, сейчас мое время!
Алена приближается к Ивану. Сатанеев пробивается сквозь толпу с явным намерением задержать ее. Ковров ловко подставляет ему ногу. Сатанеев падает, вытянув вперед руки. Из его рукава вылетает волшебная палочка, скользит по паркету и упирается в ботинок стоящего на пороге представителя Кавказа.
— Люди! — шепчет он, жмурясь от яркого света. — Наконец-то я нашел вас!
— Я ведь говорила, что в новогоднюю ночь сбываются даже несбыточные мечты? — сдержанно улыбаясь, говорит Алена.
— Да! — боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть мгновение, едва слышно шепчет Иван.