Неизвестные Стругацкие. От «Понедельника ...» до «Обитаемого острова»: черновики, рукописи, варианты
Шрифт:
5. Идет к аптекарю: как повлияет участие зятя в сопротивлении на пенсию. Аптекарь туманно намекает, что получены необыкновенные марки. Марсианин заходит и получает по рецепту лекарство и уезжает на своей машине, а они и не заметили. Вспоминают, как выглядел марсианин.
6. В бар с аптекарем поделиться. Но никого этим не удивишь. Приходит человек и под строгим секретом сообщил, что один там пробовал гнать водку из синей травы, принес фляжку. Старику не досталось. Бармен всех выпирает, что за свинство, приносить чужую водку и портить дело в заведении.
7. Дома. На секретаря махнул рукой. Читает интервью с президентом. Ничего не понять, один желудочный сок. [Рукописно: От этой синюховки — отрыжка.]
1. Ночью драка на улице: вернулся редактор и избил секретаря. Редактор страшно злой, суть в том, что сопротивления не получилось: некому сопротивляться. Никаких машин никто не взрывал. Одну машину они остановили, оттуда вылез Петер такой-то и сказал, что везет желудочный сок в столицу. Он вылез прямо с кишкой и думал, что остановили опоздавшие сдать вовремя. Предложил сдать. Трое согласились, получили деньги и ушли. Пока, ребята! Редактор забирает последние выпуски местной газеты и уходит к себе.
2. С утра дома тишина, дочь ходит на цыпочках с опухшим носом. Каждый день с утра рассматривает марки. Пошел в магистратуру, там сказали, что вопрос о пенсии подан на рассмотрение министру почты и телеграфа. Секретарь не пришел, прислал младшего брата сказать, что сильный насморк.
3. На площади толпа обсуждает, что вернулся редактор и избил секретаря. Разведется редактор или нет? К старику пристают с этим вопросом. Подходит машина марсиан, изнутри кто-то на ломаном языке спрашивает, как проехать в редакцию. Нетерпеливо отмахиваются, посылают мальчишку показать дорогу. Приходит полицейский, высказывает чудовищное предположение о том, что сейчас началась мода жить как у кошек, втроем-вчетвером с одной женщиной. Когда с ним не соглашаются — разгоняет. Записывает старика и предупреждает: второй раз записываю.
4. У аптекаря. Аптекарь подробно описывает марсианские марки, которые у него есть, но ничего не показывает: только при красном свете. Говорит, что марсианские марки очень дорогие, и этим наводит на грустнейшие размышления о пенсии.
5. Идет в бар. Там пьяный вдребезги молодчик описывает, как он веселился в столице. Слушают, раскрыв рты. О марсианах нигде ни слова.
6. Дома. Ужин. Уже собираясь спать, слышит, как в саду шепчутся секретарь и дочка. Экономка сообщила, что редактор звонил и сказал, чтобы ужинали без него, придет поздно.
По небу проходят огромные светящиеся машины. И он думает: вот проклятый мир, ничего не меняется, даже с марсианским нашествием.
На последней странице «Дня пятого» появляются рукописные записи Авторов с именами, где только Аполлон назван как в окончательной версии:
Старик: Аполлон
Дочь: Эвридика
Редактор: Персей
Секретарь: Ромул
Экономка: Гера
Полицейский: Помпей
Аптекарь: Понтий
Наркоман: Харон
Во втором столбце Авторы перечисляют другие, могущие им понадобиться имена: «Прозерпина, Элигий, Сулла, Кир, Алкивиад, Юлий, Гай, Марсий, Мерона».
После этого Авторы пишут еще один список имен, где часть из них вычеркнута, у части рядом присутствуют «птички» или другие имена — более привычные, обыденные, или, наоборот, напоминающие о других произведениях АБС:
Аполлон
Артемида
Харон — [Артур — перечеркнуто] Феликс
Гермиона
Никострат
Лаомедонт — [Вандермедонт — перечеркнуто] Вандеркапет
Персефона — Травиата
Пандарей
Минотавр
Япет — [Капер, Явец — перечеркнуто] Кракен
Полифем
Силен — [Кракен — перечеркнуто] Шарлай
Парал
Морфей — Гагек
Калаид
Ахиллес — [Каковойц — перечеркнуто] Раппапорт
Миртил
Димант
Корибант
Есть в архиве и перечень рассуждений Аполлона: об отношениях Харон — Артемида, о спорах, о том, как хорошо быть в мужской компании, о патриотизме, о пенсии, о господине Лаомедонте. Тут же — снова список имен:
Силен — юрист
Полифем — унтер в отставке
Морфей — парикмахер
Парал — разорившийся владелец мастерских
Калаид — ветеринар
Димант — часовщик
Миртил — владелец бензоколонки
Ахиллес — аптекарь
Фаргос — столица [перечеркнуто]
Марафины — столица
Милес
Имена в ВНМ еще ждут своего исследователя, способного объяснить не только почему они взяты именно из древнегреческих мифов (а также — из какой конкретной книги они взяты, если по порядку следования имен в списках можно атрибутировать источник), но и случайность или закономерность принадлежности конкретного имени из древнегреческих мифов конкретному персонажу, типажу из ВНМ. [26]
26
К вопросу о «древнегреческих» именах. Сама идея состояла в том, чтобы дать героям имена вполне реальные и, в то же время, максимально абстрактные, не привязанные ни к какой из нынешних стран. Источником имен стал (в конце концов) «Мифологический словарь». А выбирались имена, в общем, вполне случайно, без подтекста. За редкими исключениями, вроде одноногого Полифема, имеющего прообразом одноглазого Полифема из мифов. Так что любые «придания смысла» именам априори должны считаться случайными, не совпадающими с авторским замыслом — просто потому, что такового (замысла) не было вовсе. — БНС.
Черновик ВНМ в архиве отсутствует. Сохранились лишь первые попытки работы над текстом: первая страница одного варианта и шесть страниц (со второй по седьмую) — другого. Так как первая и единственная страница одного варианта находится на обороте 6-й страницы второго варианта, можно сделать вывод, что эта страница написана ранее тех шести страниц. Начало первого варианта черновика:
Нынешней ночью я совершенно уверился в том, что не обрету покоя на этом свете. На сей раз инструментом провидения оказалась моя родная дочь. И не знаменательно ли, что глаза мои открылись благодаря странному феномену, необъяснимому явлению природы, возбудившему беспокойство и неуверенность во всех очевидцах?
Я проснулся от сильного, хотя и отдаленного грохота, и меня поразила зловещая игра пятен кровавого света на стенах спальни. Грохот был рокочущий и перекатывающийся, подобный тому, какой бывает при землетрясениях, так что весь дом содрогался, звенели стекла, и пузырьки с лекарствами, словно канатные плясуны, подпрыгивали на ночном столике. Я вскочил с постели и подбежал к окну. Все небо на севере полыхало; казалось, будто там, за далеким горизонтом, разверзлась земная твердь, обнажив доселе скрытые от глаз человеческих адские бездны, и к звездам из-под земли бьют разноцветные фонтаны первозданного пламени. Некоторое время я стоял неподвижно, не в силах пошевелиться, как вдруг взгляд мой упал на влюбленную пару, сидящую на скамеечке под самым моим окном. Ничего не видя и не слыша, озаряемые страшными сполохами и колеблемые подземными толчками, они пребывали в объятьях друг друга и целовались взасос. Я сразу узнал Артемиду и решил было, что это вернулся Харон, и она так обрадовалась, что вот целуется с ним, как невеста, вместо того чтобы вести его прямо в спальню. Но в следующий миг я узнал в кровавом свете новую заграничную куртку господина Никострата. Сердце мое облилось кровью. Только этого мне не хватало для украшения моей безбедной жизни.